– Говорят, скоро пойдём на Рим. – Донеслась реплика возле Данте. – Совсем скоро. Вот-вот.
Юноша обернул голову. Глаза различили знакомые черты. Среднего роста светловолосый парнишка, светловолосый, матовые холодные губы придаёт ему некоторую толику мистичности и мрачности, особенно вкупе с бледной кожей. А глаза цвета ртути так и брали за душу. Форма на нём сидит едва мешковато, командир обещал выдать что-то поменьше, но нехватка ресурсов играет свою роль и даже порванную обувь редко удаётся поменять, из-за дефицита ресурсов.
– Отставить разговоры в строю! – Пытаясь не разорвать медленно наступающую тишину, чуть-чуть прикрикнул офицер и командир их взвода, стоящий в серой шинели, следящий за порядком.
– Не знаю, Веллингтон. – Исказив лицо в недовольстве, раздражённым шёпотом молвит Яго. – А теперь лучше заткнись, а не то получим от лейтёхи.
– Я бы не называл так лейтенанта. – Сдерживая улыбку, говорит Данте.
Однако через секунду весь строй смолк, как и множественные очаги разговоров во всей трёхтысячной солдатской ватаге. На небольшую квадратную сценку, на которой стоит деревянная трибуна с микрофоном, взбирается человек. На нём прилежная зелёная форма, поверх брюк кожаные сапоги, а на плече одна пагона с тремя блестящими лавровыми венками. Лицо его зрелое, иссушенное старостью и прежним уровнем жизни, а суровые серо-голубые глаза, явившиеся отражением бурь древности, смотрят на бойцов с пониманием и некой частью тепла.
Возле трибуны стоят два бойца, облачённых в чёрную форму подразделений спецназа. Один только их вид вносит в души воинов инстинктивное чувство страха, которое испытывает человек разве что находясь рядом с маньяком. У них в руках энергетические винтовки, способные пробить практически любую броню, к которым прикреплены длинные боевые штыки, которые не чистятся от крови. Похоже это бойцы из гвардии правителя.
Старик подошёл к трибуне и, несмотря на преклонный возраст, его голос оказался полным жизни и довольно звонким, чтобы развеять мелкие остатки надоедливой сонливости, одолевающие солдат:
– Здравствуйте, господа солдаты!
Строй ответил единым хором, и большинство незнающих солдат просто повторяли за офицерами, которых предупредили о прибытии важного гостя:
– Здравие желаем, господин Легат!
Суровые глаза Легата, а именно представителя интересов и воли Канцлера в армии, окинули строй бойцов, покорно ожидающих слов его. Он знает, что большинство плевали на то, что сейчас он скажет, сам был когда-то солдатом. Но всё же бывалый воин вновь несёт речь ста пятидесяти взводам: