– Не звонкой монетой, не громкой лестью. – С фанатичным рвением говорит парень. – Ничем меня нельзя купить, ибо я сражаюсь и умру во имя людей.
– Клянёшься ли ты соблюдать священные постулаты блага беззащитного народа Рейха?
– Я клянусь – пусть взорвутся звезды, и рухнет небесный свод, но я не отступлюсь, от произнесённых слов. Я сокрушу каждого, кто посягнёт на священные порядки. И даже когда падёт солнце, сгорят города и сама смерть выступит против меня, но я – Данте, и я никогда не посмею отречься от данных клятв.
Глава восьмая. Сеча «Ангельского Гнева»
Спустя двое суток. Территория «Римского Престола».
Мёртвые пейзажи окружают великий город. Если на территории Ковенанта уже химики и экологи взялись со всеми силами за восстановление природного великолепия, то половина старого доброго полуострова, где раньше родилась, существовала и погибла Италия, сейчас до сих пор окутана в саван постапокалипсиса.
Небесный свод закрылся облачным одеялом. Тяжёлые, налитые синюшным свинцом, они словно вестники Армагеддона или небесной кары, что разрушительной рукой грома и молнии готова обрушиться на некогда святой город, сейчас погрязший в пороке и содомии.
Вечный город, явившийся в образе разрухе и вуали тотального уныния, расположился посреди самого настоящего ада. Тысячи разрушенных домов, разбитые улочки, орды бандитов, радующихся городу-трупу, как заядлые стервятники. Лишь огромные размеры и несколько памятников могли как-то напомнить о былом величии Рима. Сейчас же это жалкий городишко, стонущий под своими размерами и количеством мусора, крови, гноя и ихора, заливающие столицу до краёв.
Добрый и бедный народ «Римского Престола» стонет каждый день от гнёта тридцати трёх лордов, выбираемых их священников и бандитов. Бывший оплот католической церкви превратился в оплот разврата и вселенской похоти. Тысячи священников отбросили постулаты праведности, целомудрия, стяжания и мудрости. Теперь это тупые свиньи, заставляющие народ выплачивать себе оброк, карающие за каждый акт непокорности и стремящиеся к удовлетворению животных инстинктов. Роскошные пиры, пьянки и оргии, с участием до нескольких сотен человек, в церквях, под образами святых и Христа стали обычным явлением. Обычных мирян, верных постулатам Божьим, это приводило в шок, а вот южного соседа, Канцлера, это ввергает в ярость и злобу, которую он собирается принести в Рим, в виде праведного гнева. И не будет спасения всем тем, кто посмеет встать у него на пути, огненная смерть ждёт всех.
Несколько десятков солдат пробираются сквозь заросли высокие, метра полтора, заросли травы. Только вот это не обычная трава, а «жёлтая химинка». Этот новый вид отличается тем, что приспособился к сильнейшему загрязнению земли и может спокойно расти там, куда падут прокажённые семена мутировавшей травы. Но вот только её заметным изменением стал гипертрофированный рост и могильно-бледный оттенок, который обычно приобретали травы по наступлению прохладной осени на севере. Однако солдат это не волнует, и, осматриваясь, три десятка бойцов в чёрных доспехах продолжают мрачный и молчаливый ход.