Впереди виднеется заброшенный парк аттракционов, построенный перед самым началом Великой Европейской Ночи. Покрывшиеся толстым слоем ржавчины колёса обозрения, поезда на рельсах, сошедшие с них, да покосившиеся ларьки… и всё построено между дорожек, умощённых небольшими бетонными плитами, отдающими красным потёртым оттенком, который практически выветрен дуновением времени.
Бойцы вошли в заброшенный парк. По законам жанра и войны их должен встретить шторм пулемётного огня, выпущенный передовыми пограничными расчётами, но пришедшим солдатам салютует лишь старый ворон, полетевший с сухой ветки дерева, которых в этом парке тьма.
Сквозь визоры отлично виднеется местность. Данте, мотая головой, видит всё: и своих братьев по оружию, и уничтоженную жадностью и кризисом местность, и лишённую жизни природу. На парне и каждом из бойцов одинаковая форма – толстые сапоги до колен, укреплённые пластинами бронепласта >4, военная куртка, со вставками чешуек из стали, скрывшаяся под броневой пластиной; руки закрыты рукавами куртки и специальными доспешными элементами, у запястья скрывающиеся под высокими перчатками. Голова прикрыта каской и высокотехнологичным противогазом.
Данте на медленном бегу чувствует, что начинает медленно уставать. Такой комплект брони, получивший название «Панцирь-1» весит довольно прилично, но всё же он лучше всех существующих. Его свойства таковы, что он способен защитить от прямого попадания из снайперской винтовки.
Тактическая группа вышла к середине парка. Это большая площадь, имеющая круглую форму, посреди которой возвышается небольшая статуя ангела, а по краям стоят лавочки. Всё пространство вокруг площади сжимают мёртвые деревья, вселяющие образы шелестящей живой зелёной листвы свежей рощи.
– Отряд, – тихо приказывает по встроенному в противогаз передатчику Хоругвион >5, – останавливаемся.
Данте встал на месте, уставив дуло штурмовой винтовки в сторону единственного выхода из парка. Каменная арка, превратившаяся практически в обломленные куски руин. Юноша через выход из парка заворожённо смотрит на образы Вечного Города, точнее, на его шпили и небоскрёбы. Они тоже обёрнуты в пелену ветхости и грязи, и складывается впечатление, что они вот-вот рухнут.
– «Пиковый». – Рука товарища легла на плечо Данте сзади. – Ты как?
– В порядке, «Яд». – Отвечает парень товарищу. – Этот парк, думаю, раньше он был прекрасен. Никогда не знал, что к востоку от Рима раньше могло быть так красиво.
– Ох, – в вихре мнимой ностальгии и усмешки охнул «Яд», – этот парк раньше был самым прекрасным местом.