Она отпила кофе: он был горький, но сливок не было.
— Да, — подтвердила Агата.
Через десять минут она уже вела Джеймса по улице, а сэр Бернард послушно шел рядом.
— Вы уверены, что хотите это сделать? — еще раз уточнил доктор.
— Совершенно уверена.
— А разве вы не заняты этой вашей пьесой — «Десять маленьких… кого-то там»?
— Остались завершающие штрихи, дорогуша, — ответила она, специально прибегнув к этому актерскому обращению. — Но вы правы: я занята. По правде говоря, этим вечером я не работаю в больнице — я буду в театре «Сент-Джеймс». Вы можете туда за мной заехать, если что-то случится.
Они шли довольно быстро: пес задавал хорошую скорость, несмотря на запруженный людьми тротуар, тянувшийся вдоль практически пустой проезжей части.
Сэр Бернард спросил:
— Кажется, скоро премьера?
— Да. В пятницу. Я уже несколько раз предлагала вам билеты. Я была бы рада вашему обществу: открытые показы для меня всегда такое мучение!
— Возможно, нам лучше повременить с совместной поездкой на место преступления до пятницы…
Она невинно улыбнулась:
— Думаете, Потрошитель повременит?
Он нахмурился:
— Агата, я до смерти боюсь…
— Это черный юмор?
— Как часто у вас бывают открытые показы, дорогая?
— Бернард, — отозвалась она с легкой досадой, — каждый раз, когда вы проводите вскрытие, это — открытый показ.
И после такого сэру Бернарду Спилсбери было просто нечего сказать.
Театр «Сент-Джеймс» на Кинг-стрит был по-прежнему величествен, хотя соседний «Ассамблея Уиллиса» находился в жалком состоянии. Это знаменитое место, где когда-то проходили торжественные обеды, собрания и балы, серьезно пострадало от авианалетов сорокового года, и сейчас роскошное здание с банкетным залом с галереей и бальным залом по-прежнему притягивало ночных мародеров. Здание театра сохранило прочность, несмотря на соседство с такой развалиной, да и «Золотой лев», паб по другую сторону театра, остался в полном здравии, хотя здание аукциона «Кристи» напротив тоже пустовало из-за бомбежек. То, что квартал театра напоминал район боевых действий… а, в сущности, и был таковым… не мешало постановке очередной пьесы Агаты Кристи.
Сейчас здание было снабжено громадным занавесом с именем автора и названием новой пьесы… названием, вызывавшим, похоже, немало споров… к глубокой досаде Агаты Кристи Маллоуэн.
Право, ну разве можно придумать что-либо более невинное, чем детский стишок? Ей нравилась ирония: прибаутка для детей во взрослой истории об убийстве. Она уже написала когда-то рассказ под названием «Песенка за шесть пенсов», а сейчас делала наброски для сюжета о Пуаро, который будет называться «Пять поросят». Агате казалось абсурдным, что кто-то готов возмущаться по поводу пьесы, названной по старинной считалочке, в которой десять негритят