Машины находились именно здесь — два «бычка» и бульдозер. Он двигался навстречу Максиму и толкал перед собой плотную груду мокрой рыхлой дряни. Максим едва успел убраться в сторону, отскочил влево и оказался на самом краю ярко освещенной фарами машин площадки. А в ее центре лежали три или четыре здоровенных, плотно набитых чем-то черных полиэтиленовых мешка. И по тому, как провисал и выгибался под тяжестью черный пластик, Максим понял, что он не прав. То, что находилось внутри, было целым, единым и мертвым. Бульдозер подполз к мешкам, едва не раздавив их гусеницами, обрушил груду отбросов на полиэтилен и откатился назад. Поддел ножом верхний слой отходов, поволок их обратно и завалил брошенные людьми следующие тяжелые мешки. Работа кипела, люди действовали сноровисто — выволакивали из кузовов «бычков» очередные «упаковки», бросали их едва ли не под нож бульдозера и бежали за следующими. Рядом с грузовиками суетились два человека, один пытался что-то объяснить второму, но при этом странно мычал и активно размахивал руками, указывая то на грузовики, то на бульдозер. Второй мотал головой, тыкал пальцем себе под ноги и издавал такие же загадочные звуки. Максим вытянул шею, присмотрелся и сообразил, в чем дело: оба «говоривших» были в респираторах. В этот момент люди дружно повернулись, отступили назад, и Максим увидел, как два человека волокут еще один тяжелый мешок. А тех, первых, которых и заметил Максим, уже не было видно, они сгинули в зловонных глубинах, закатанные гусеницами под перепаханную толщу отходов. Максим не отрываясь наблюдал за диким ритуалом, то ли похорон, то ли черт знает чего. Он забыл даже про тошноту, головную боль и холод — на его глазах за неполные четверть часа в глубинах полигона исчезли десять тяжелых черных мешков с неизвестным содержимым. Но одно то, что их «утилизировали» вот так — ночью, в спешке, — наводило на нехорошие мысли. И оснований гнать их не было — после того, что произошло вчера, в лесу, здесь можно было ждать каких угодно сюрпризов. Над этим надо хорошенько поразмыслить, но не здесь и не сейчас. Дышать уже и так невозможно, горло раздирает от кашля, и к горлу снова подкатывает тошнота. Максим осторожно сделал шаг влево, потом еще один и едва устоял на ногах — земля под ним закачалась и поплыла. И заверещала злобно, рассыпалась на множество серых ошметков. Максим, сам того не заметив, потревожил пирующую стаю крыс, и те разбегались с возмущенным писком от «обеденного стола». В ответ залаял «пасущийся» рядом в отбросах пес, к нему присоединился еще один и еще… Максим схватился за нож, шарахнулся назад, и тут же ему в спину ударил яркий свет фар разворачивающегося «бычка». Рядом взревел двигателем второй, за ними подгребал бульдозер, впереди скалились три крупных бродячих пса. А под ногами сновали крысы, одна кинулась с писком на ботинок Максима, но тут же отлетела в морду ближайшей псины. Та мотнула башкой, попятилась, присела на задние лапы, и Максим рванул в образовавшийся просвет. Собаки даже не попытались преследовать человека, погавкали в спину и успокоились. Но люди отпускать свидетеля не собирались. Максим, не разбирая дороги, мчался по полигону, закладывал немыслимые виражи, бросался вправо-влево, попутно успевая коситься по сторонам. Бульдозер остался далеко позади, зато «бычки» не отставали. Скорость на неровной поверхности они развили приличную, хоть и буксовали постоянно, но все же почти догнали бегущего человека. И уйти от них некуда — впереди, куда ни глянь, чуть взрыхленная, подобно ряби на воде, поверхность помойки. Все горы, перевалы и вершины остались позади, здесь рельеф напоминал лунный. «Но если на Луне такая же вонь, я не завидую первым астронавтам». — Максим успел притормозить, уйти назад и в сторону, пропуская одну из машин вперед. И тут же рванул в обратном направлении, уходя от «встречи» со вторым грузовиком. Коррида какая-то, правда, по арене два быка гоняют тореадора, и тот уже почти выдохся. Почему-то вспомнился оставшийся далеко позади бульдозер, как он ловко поддевает и толкает перед собой сотни килограммов протухшей дряни, как заваливает ими черные бесформенные мешки. Что же там такое было, мать их? Явно не картофельные очистки, раз эти ребята в «бычках» настроены так решительно. И не только они.