Двери первого вагона разъехались в стороны, и несколько десятков, а может, и сотня изнуренных от голода, напуганных людей – людей, которых засунули в эти закрытые вагоны так, что им было не пошевелиться, которые задыхались, словно вытащенные из воды рыбы, которые слизывали ночную росу со стен вагона от жажды, – нехотя выбрались на озаренную лунным светом платформу. Кто-то не удержался, повалился на холодный камень. С ужасом озирались они, не ведая, куда их привезли и что их ждет дальше, но смутно подозревая, что живыми им отсюда не выбраться.
Изольда подскочила в кровати, и вопль ужаса вырвался у нее из груди. Ишрак тотчас же пробудилась, обняла ее, погладила по спине.
– Проснись! Проснись! Все хорошо. Это сон, просто сон. С тобой все в порядке, Изольда. Что тебе привиделось?
– Кошмар, – медленно разлепила губы Изольда. – Невероятный, жуткий кошмар.
– Неудивительно, что тебе мерещатся кошмары. Что ты видела?
– Не знаю, что это было. Не знаю, где это было. – Голос Изольды предательски задрожал. – Это… Это не описать. Это так ужасно, что не подобрать слов. Я не знаю, что я видела, но даже если бы смогла тебе рассказать об этом, ты бы мне не поверила. И они, люди из моего кошмарного видения, знали – никто не будет слушать, когда они станут рассказывать о том, что пережили, а те, кто их все-таки выслушает, им не поверит. Мне снились евреи: бестелесные, в полосатых штанах и рубашках, они шли, обреченные на смерть. А вокруг них бесновались мужчины и женщины – беспощадные, бессердечные нелюди. Ни я, ни они ничего не можем поведать тебе – это не описать словами.
Сполохи пережитого ужаса в темно-синих глазах подруги потрясли Ишрак до глубины души.
– Это просто сон! Мираж!
– Это происходило здесь! – исступленно закричала Изольда. – Здесь! В этом самом городе, в Маутхаузене!
– Тише, тише. Это всего лишь сон. Пустое. Все хорошо, Изольда. Нам ничего не грозит. Мы с тобой в безопасности.
– О, да, – прошептала Изольда. Она пришла в себя, посмотрела на выбеленные известью стены, на окно, в которое робко пробирался рассвет. – Мы в безопасности. Но они, они – как же?