Так что к словам Корна он отнесся спокойно и без интереса, отлично зная всю подоплеку, вплоть до его попыток соблазнить юную княжну – доложили все, во всей красе и во всех подробностях. А что тут такого. Дело-то житейское, кушать хочется всем, много и посытнее, и лучше за чужой счет.
А потому, усмехнувшись, бургомистр презрительно заметил:
– А может быть, это просто умение лекаря правильно и вовремя распознать недуг и назначить правильное лечение?!
– Но я не хуже нее разбираюсь в болезнях и уверяю вас, что тут без темных сил не обошлось. А вам нужно не о ней, а о Боге думать. Душу свою бессмертную спасать.
– Выгнать княгиню вместе с княжной из города? Так? – наивно, тихим голосом, почти шепотом, спросил бургомистр, при этом в его глазах разгорался огонь, готовый обрушиться на жалобщика.
Не веря в такую быструю сговорчивость Дюкера, Корн усилил нажим:
– Она не только колдунья, она еще бандитка, атаманша и живодерка, пытавшаяся убить меня, предварительно проведя кастрацию кухонным ножом.
Услышав последнее, Дюкер едва сдержал смех, но справился в силу привычки держать себя «в руках».
– Насколько я осведомлен из повествования моей супруги, вы сами пожелали проводить девушку до дома. И вы утверждаете, что она коварно заманила вас в темный переулок и пыталась ограбить, предварительно отрезав вам ваш хрен, – уточнил бургомистр, едва сдерживаясь от душившего его смеха и возмущения наглостью докторишки. – И какие у вас, господин Корн, есть доказательства всему этому?
– Достаточно моего честного слова, – картинно выпятив грудь, заявил Корн.
В комнате повисла тишина, потому что бургомистр просто шарил руками по столу в поисках чего-то тяжелого. Нашел, и массивный подсвечник вместе со свечами полетел в голову доктора Яна Корна.
А далее распахнулась дверь, и Корн с воем и визгом вылетел из начальствующего кабинета. Вслед ему неслась брань из словарного запаса портовых грузчиков, щедро сдобренная «нежными» пожеланиями интимного характера относительно его матери, отца, братьев и сестер со всем скотным двором в придачу.
Настроение у городского начальника было испорчено. Устроив разнос в конторе, Дюрер отправился домой и выложил все своей ждущей его «половине», которая, успокоив, накормив и приласкав супруга, пообещала все выяснить утром, что она и осуществила, явившись к Маше в дом.
Немедленно на «ковер» была вызвана юная вертихвостка, и ей устроили форменный разнос и допрос одновременно.
Если Корн вылетел из кабинета бургомистра бледный от страха и возмущения, то Даша вылетела после проработки представительниц старшего поколения красная, как вареный рак, и вся в слезах. А вот если бы «несчастный докторишка» попался ей в эту самую минуту, то евнухом он бы стал однозначно, причем операция прошла бы быстро, болезненно и без применения режущих инструментов.