К известному вам лицу направляется китайский целитель Хуа Гао, шансов на выздоровление нет.
В комнате находилось двое. Один сидел в кресле и внимательно читал доставленную голубиную депешу, второй стоял, смотрел в окно, молчал, давая возможность прочитать послание.
– Что это? Ты же утверждал, что вылечить мальчишку невозможно.
– Конечно невозможно. И я от этого диагноза не отступлюсь.
– И что нам следует предпринять?!
– Я думаю, что ничего предпринимать не стоит. Шпионы Нортона и так шныряют рядом. Подождем, посмотрим. Не исключено, что этот целитель обыкновенный шарлатан.
– А если нет? И мальчишка действительно выздоровеет?
– Ну, для полного выздоровления нужно время. У тебя есть кто-то, кто мог бы проследить за лечением и вовремя информировать?
– Есть, конечно.
– Ну вот и хорошо, как начнутся подвижки, тогда и предпримем действия, а пока стоит понаблюдать за Нортонами.
В ближайшее время резиденция господина Нортона была взята под пристальное внимание. Одни следили за другими, а те за этими, а кто-то за обоими сразу.
* * *
– Котик, а почему ты не взялся лечить этого Нортона? – молодая женщина обиженно надула губки.
– Потому, моя кошечка, что вылечить его невозможно, – лениво ответил ей уже немолодой человек, припадая губами к ее обворожительному розовому соску, так соблазнительно выпирающему из пеньюара.
– А этот китаец взялся. И теперь будет грести деньги обеими руками. Это несправедливо.
Молодая кокетка в прозрачном пеньюаре, с открытой грудью, божественно красивая в своей наготе, сложив пухлые губки бантиком, недовольно изрекла мысль, рожденную в ее изящной и, как ей самой казалось, умной головке:
– Сделай такое заключение, чтобы этого китайца выгнали, а сам возьмись за лечение.
– Сына господина Нортона вылечить невозможно. Впрочем, тебе этого не понять. Ты слишком красива, чтобы разбираться в медицине.
– А кто тебя проверит. Ты же самый главный, – усмешка плясала в глазах полуголой красотки.
Если бы с глаз немолодого уже профессора кто-то снял «розовые очки» влюбленности, то он бы заметил, что за милым образом «домашней кошечки» проступили бы очертания хищной и жадной стервятницы, которая вовсе и не на кошку похожа, а скорее на гиену. Жадность и коварство этой особи, сидящей на кровати в спальне Бургаве в милом пеньюаре, была безмерна.
И доктору в скором времени предстояло сделать непростой выбор между двумя женщинами – женой и истиной, между честностью и подлостью.
Как там у Вильяма нашего Шекспира насчет жен и крокодилов сказано? Вспомнили?! Впрочем, не к лицу нам из-за некоторых индивидуумов женского полу обижать милых зубастых зверушек.