– Но я…
– За последние пятьдесят лет это уже третий, вы меня слышите, третий случай вашего разгильдяйства. Я не намерен этого больше терпеть, – отодвинув в сторону фолиант, мужчина встал, не спеша сунул руку в складки мантии и извлек на свет небольшой круглой формы предмет. Крышечка раскрылась.
– Так, уже время обеда, господа. Не знаю, как вы, а я не хочу портить себе настроение и пропускать столь нужное и приятное мероприятие.
– Я прошу прощения, – тихонько взвыл чиновник «канцелярии», допустивший ляп, вызвавший недовольство начальства, – что же мне делать с ним, – кивок головы в сторону новоприбывшего.
Насмешливая улыбка на губах пожилого господина явно говорила, что он доволен разносом и провинившийся чиновник надолго запомнит «урок».
– Там, – он посчитал уместным ткнуть указательным пальцем в фолиант, – все прописано мною лично. Не сочтите за труд почитать, – он неспешно направился к выходу в окружении остальных четверых, которые не проронили ни слова, но их взгляды ясно говорили об их мнении относительно умственных способностей шестого.
Что было дальше? Да, собственно, ничего. Турчинову энергичным жестом руки предложили пройти в открывшуюся дверь и мягко пнули. А дальше полет, но уже вниз по светлому туннелю, в полном одиночестве. Впрочем, это продолжалось недолго, или долго, он не помнил, сознание отключилось вместе с чувствами.
* * *
– Князь! Татары!
Как ни гнал Матвеев свой отряд, как ни торопил, но обоз и пушки железными гирями висели на нем. Бросить нельзя, а погибать не хочется.
Подгонять, впрочем, никого особенно и не требовалось, все – от пятидесятников до ездовых – хорошо понимали, что вся надежда была на быстроту движения и помощь основных сил, до которых оставалось еще не меньше пятидесяти верст.
На отряд Турчинова надежды было мало: «Ну что сможет сделать отряд численностью пусть и в две тысячи казаков против сорока тысяч татар! Задержать? Да, но ненадолго, часа три, может четыре, не больше. Вся надежда была на помощь от Трубецкого, но подмоги не было видно, а татары вон, на горизонте уже появились, чтоб им черти горяченьких угольков в аду не пожалели».
– Занять оборону! Повозки в круг! Пушки на середину! – команду полковника повторили офицеры его отряда.
Началась неразбериха, крики, ругань, тычки и плети пошли в ход. Ор многотысячной толпы висел над степью, что обычно и бывает при внезапном нападении на войсковую колонну, на марше, и неважно, в каком столетии происходит действо.
С грехом пополам справились. Отряд ощетинился ружьями, пиками, жерлами пушек. Вот только татары вели себя как-то странно. Вместо того чтобы, развернувшись в лаву и с гиком, свистом, в блеске занесенных над головой сабель атаковать неприятеля, они походной колонной не спеша приближались, даже и не подумав о нападении.