Еще бы не видеть! Виктор насторожился: дымище от горящей машины видать было за пять верст. Но Зотов заговорил о другом:
– Затмение? Видал.
Участковый усмехнулся. Ковалев готов был поклясться, что Евгений Иванович в курсе, почему кузнец стоит перед ним босой, в одних камуфляжных штанах, перепачканный с головы до ног пылью, и что за длинный предмет лежит под лавкой у рюкзака, замотанный в футболку, которая совсем недавно служила Ковалеву чалмой.
– Затмение – это одно, – продолжил участковый. – Затмение – это конечно. А мираж?
Евгений Иванович спросил то, чего друзья от него не ожидали, потому откликнулись одновременно:
– Мираж?
– Ага. Мираж. Целое прям рыцарское сражение.
Лукавые глаза участкового внимательно следили за собеседниками.
– Со стороны кузни ничего не было видно, – пожал плечами Зотов. Сообщение о мираже озадачило его, отвлекая от темы разговора.
Холодный воздух прошлого мог сработать призмой, которая спроецировала картину боя на небо, как на экран. Потому происходящее могли видеть все жители Гострой Могилы.
– Так ты зачем пожаловал? – Макар вынырнул из раздумий.
Участковый сел на лавочку и неторопливо расстегнул молнию на коричневой папке.
– Поступило заявление, – лист бумаги был исписан мелким колючим почерком, – от гражданина Ильяса Меметова.
Евгений Иванович сделал паузу, наблюдая за реакцией Зотова. Макар усмехнулся и кивнул. Он ожидал чего-то подобного.
– Гражданин Меметов обвиняет Макара Платоновича Зотова в разбойном нападении, в поджоге автомобиля «Москвич-412», регистрационный номер 72–38 КРША, а также утверждает, что Макар Зотов убил гражданина Сергея Андреевича Сивоненко и сжег его труп.
– Ого! – вырвалось у Виктора. – И под этим подписалась толпа свидетелей?
Участковый внимательно посмотрел на него:
– Свидетели имеются.
– А я свидетель того, как гражданин Сивый Сергей…
– Сивоненко Сергей Андреевич…
– Да хрен с ним! Сивый подпалил камыш, и ветром огонь погнало на него самого. Короче, Сивый сгорел с машиной по своей дурости.
Калитка во двор распахнулась вновь.
– Гражданин начальник! Что вы с ним церемонитесь? – Пунцовый от гнева татарин лет сорока пяти подступил к Макару, размахивая руками. Еще четверо его соплеменников недовольно гудели позади, и трое остались у калитки.
– Спокойно, Ильяс Эскандерович! – Участковый вскочил с места и преградил ему путь.
– Зотову предъявлено обвинение, и он должен дать показания.
– Э-э-э! Какие показания?! Он чуть не спалил моего сына! – накручивал Ильяс. – Сжег машину – вся деревня дым видела.
Ковалев хотел броситься на защиту друга, но Макар положил руку на его плечо и качнул головой: не вмешивайся.