– Только не в крыжовник! – успел крикнуть ему вослед Макар.
– От ты… – сердито произнес старик. – За шо ж ты так ее?
Люба застонала, содрогнулась всем телом. Карие очи распахнулись.
– С добрым утречком, – язвительно произнес Зотов.
На девичьем лице проступил испуг, словно она впервые увидела Макара.
– Давай вставай!
Люба приподнялась, отползла назад, испуганно глядя на разозленного кузнеца.
– Та шо ж ты делаешь, курганник? – возмутился Спиридоныч. – Сердце в тебе есть али как?
– Есть, тока закакано… всякими.
Старик вздохнул, укоризненно качая головой.
– Пошли, Любань. – Он протянул к девушке руки, желая помочь.
Та вдруг испуганно вскрикнула, разглядывая свое платье, руки и ноги, а завидев лежащий на полу ятаган, змеей бросилась к оружию.
– Та шо ж энто!..
– Уходи!
Макар успел вытолкнуть старика на веранду и нырнуть под руку с клинком. Люба смотрела на него затравленным зверем.
– Ого, красотка! – удивился Зотов. – Да ты знакома с оружием.
Девушка ответила, шипя сквозь зубы:
– И на каком языке мы заговорили?
Она повторила шипение, энергично махнув левой рукой в сторону.
– Надо выйти? Понимаю. Только не пущу. – Макар встал в дверном проеме.
За спиной, кряхтя, возился Спиридоныч.
– Та вы совсем сдурели! Ну ладно, девка от амуров с глузду съехала, но ты-то, Макарка…
– Уйди, дед. Не Люба это.
– Та не дури! – Старик вцепился в Макара.
Используя момент, девушка сделала выпад.
– Не дури!
Старик тянул влево, и Зотову пришлось повернуться к атакующему противнику боком. Люба сделала шаг вперед, чтобы не потерять равновесие, – Макар придавил ее телом в дверном проеме, вышибая дух.
Когда Зотов отодвинулся, девушка вновь упала без чувств, роняя оружие.
– Отстань! – рявкнул Зотов на Спиридоныча, вырываясь из его цепких пальцев.
Не желая искушать судьбу в третий раз, он отфутболил ятаган и перевел дух.
– Жива, – сказал он, приложив пальцы к шее Любы. – Вот это был номер, чтоб я помер.
– Ну, ты совсем стал зверюкой, курганник. Девку чуть не пришиб.
– Выживет, – отмахнулся Зотов. – Надо меньше с духами якшаться, – он подхватил свой клинок, – тогда освященный булат не будет ядом.
Спиридоныч смотрел на ятаган, открыв рот: три креста украшали лезвие, словно вплавленные в него во время ковки. По сути, так и было: Макар отковал брус из разных сортов стали, разрубил его поперек и из трех кусков сложил основу лезвия, как из мозаики.
– Боже святый, – тихо произнес старик, теребя в руках засаленную кепочку. – Как жи ж так, Макарка? Как жи ж так? Ведь она ж дитё исчо неразумное. Ей жи ж жить исчо и жить, дитёв рожать, а она… Еш трешь!