– Ото ж. Эге ж, – в тон ему ответил Зотов. – Одним словом, дура!
Он вздохнул, грустно глядя на бесчувственную девушку.
– Дура-дура-дурище, – приговаривал он, поднимая Любу на руки. – Горе с этими бабами.
Макар внес ее в комнату и положил на диван. Поспешно вернулся на кухню – Спиридоныч сидел за столом, вытирая кепочкой красную взмокшую лысину.
– Столичного гостя не видать? – спросил Зотов.
– Тута. Полощется у колонки.
Макар достал из буфета пол-литровую бутылку, поставил перед Ляпуновым.
– Вот тебе, Спиридоныч. Противоударное средство, так сказать.
Глаза Спиридоныча загорелись интересом. Он деловито откашлялся.
– Чой т ты, Макарка, салатик не доделал? – как бы невзначай поинтересовался он.
– Доделаешь тут с вами, – пробурчал Макар, разминая пальцами воск. – Набежите толпой: то у вас любовь, то морковь. Дома спокойно не пожрешь за детьми, на базаре – за нищими.
– Тю на тебя, курганник! Сам же ж выпить предложил. А как же ж без закуся?
– Вот и пей, и закусывай, – Зотов поднял указательный палец, – но в комнату чтобы ни одна живая душа не вошла! Понял?
– Никак нечисть выводить будешь? – вытаращив глаза, прошептал Спиридоныч.
– Все-то вы знаете, барин, везде-то вы побывали.
– Страсть-то какая, Макарка, – жалобно произнес Ляпунов. – А ежели оно да это…
– Чтобы не это – сиди, самогон квась. Нечисть пьяных не переносит, – заверил Зотов. – Оно как начальство – одного поля ягоды. – Он усмехнулся, подмигивая старику.
– Да ну тебя, кузнец!
Когда Макар скрылся за дверью, Спиридоныч приложил пухлую ладонь к груди, где под вылинявшей милицейской рубахой висел серебряный крестик.
– С нами крестная сила!
Тут же спохватился: Макар бутылку дать-то дал, а наливать во что?
Спиридоныч на цыпочках прокрался мимо закрытой двери, осторожно залез в буфет – шесть стопочек стояли рядком меж тарелок. Заполучив желаемое, старик вернулся на место. У двери прислушался: вроде курганник чего-то бормочет. Спиридоныч сглотнул, борясь с искушением послушать, но забурчавший не ко времени желудок чуть не выдал его.
– А где народ? – На пороге возник зеленый от рвоты Виктор.
Старик сделал страшное лицо и приложил палец к губам. – Чего? – шепотом спросил Ковалев.
Корча рожи, Спиридоныч замотал головой, силой увлек непонятливого гостя за стол.
– Макарка беса гонять будет, – прохрипел старик, дыша в лицо Виктора.
Ковалев отшатнулся – запах гнилых зубов едва вновь не вывернул его наизнанку.
– Это как?
– Тют ты! – вырвалось у Спиридоныча. Он быстро закрыл рот ладонью, покосился на дверь. – Крестом, ясное дело. Крестом да святой водой.