Федор Спиридоныч Ляпунов налил себе самогона. Ковалев усмехнулся, воротя нос от запаха спиртного, – у каждого своя святая вода. Спиридоныч расценил его усмешку как недоверие.
– Зря смеешься. – Он закатил глаза. – Прости, Господи, меня, грешного, – и, выдохнув в сторону, одним махом осушил стопочку.
– Живете в том городе, – морщась, просипел старик, – горя не знаете.
Спиридоныч уткнулся носом в потную кепку, занюхивая первую.
– Э-эх! – с облегчением выдохнул он, смачно захрустел щепотью салата из миски. – От Макарка беса из Любки вышибет, глядишь, и поладят.
– Ты чего мелешь, дед? А Лиза? Сомневаюсь, чтобы Зот… Макар отвернулся от нее.
Спиридоныч цыкнул зубом:
– Видал я, как ты на Любку таращишься. – Глаза его хитро прищурились. – Нравится-то краля? Вот и скажи: кто из девок краше?
– Ясное дело, кто… – пробормотал Ковалев.
– Вото ж! А Лизка… – Старик махнул рукой, хлопнул еще одну стопочку. – Чё та Лизка? Чудо кладбищенское. Она с детства с прибабахом была – у-ух! Забористо пошла! – передернул плечами, что тебе цыган. – Все в степь бегала, цветы собирала да в Балкином озере купалась.
– Так там камыш один! Где ж купаться?
– Эт щас камыш! Тада исчо родники били – усек? Пацанва даж рыбу ловила.
– Ну вот! А говоришь, одна Лизка туда бегала.
– Оно конечно, – согласился старик. – Детвора везде нос сует. Тока энту за версту дурочкой дразнили.
Спиридоныч приблизился к Виктору, горячо зашептал:
– А дорожка к тому холму проклятущему – видал! – через погост идет. Ближе к селу-то новое кладбище, а правее, если на курган идти. Там, – Ляпунов оглянулся, словно опасаясь чужих ушей, – старые могилы. Бог весть, с какого времени покойнички лежат. От Лизка возьми в один час да и потеряйся… – Спиридоныч со значением поднял брови, округлив глаза: – С пацанвой на озеро пошла. Ребятня уж вернулась, а ее как не быват! Ну, врозлые стали допытываться, не случилось ли чего, не обидел ли кто девчонку – с пацанов станется! Нет, говорят. Када вертались, знач, до кладбисша вроде шла следом, а после – щезла.
Старик развел руки: таки дела. Перевел дух, принялся выбирать из салата дольки огурца. Виктор отвернулся, чтобы не видеть черную грязь под его ногтями. Спиридоныч, довольно улыбаясь, аккуратненько налил третью и ни с того ни с сего выдал:
– Хе-х! Исчо тот археролог!
Закусывая, он сжевал недорезанную Макаром луковицу вместе с перьями и умял большую часть салата, постанывая от наслаждения.
Брезгливо морщась, Виктор наблюдал за пьянеющим дедом. Мысли старика путались, язык заплетался. Приплел вот какого-то «археролога».