Макар прикрыл глаза, усмирил дыхание и бьющееся от обиды сердце. Прислушался к звукам, ощутил на лице дуновение ветра. Хорошо! Тренированное тело вспомнило отработанное бесчисленными упражнениями состояние покоя, расслабилось: руки повисли вдоль тела, голова опустилась на грудь. С первыми словами молитвы тепло окутало обнаженные плечи, словно Макар окунулся в чистую воду. Улыбка коснулась губ.
Он не знал, что заставило его поднять правую ногу и развернуться. Когда открыл глаза, дедова палка била концом в грудь. Макар с ленцой в движении скользнул в сторону и оказался за спиной Федора. Поединок длился секунды три и закончился победой деда – палка достала внука поперек спины.
– Достаточно! – остановил внука Федор.
Макар вытянул руки по швам и поклонился.
– Свободен, – пробурчал дед.
Похвалу от деда внук слышал очень редко, но Макар знал точно: недовольство наставника – лучшая награда за выученный урок. Чувство легкости и просветления – иначе не назовешь – теперь не оставит до самого вечера, и если после фильма придется столкнуться с парнями из Укромного, то… будет неплохая тренировка в боевых условиях.
– Чтоб сегодня кино без драк, – предупредил дед, глядя ему прямо в глаза.
– Как скажешь, деда, – пожал плечами внук. Откуда он знает?
Когда Макар убежал, в беседку поднялась Клавдия Ивановна – невестка Федора Зотова, мама Макара. Женщина села за стол, расстелив перед собой газету. Гречневая крупа с шелестом высыпалась из пакета на газетину.
– Зачем вы так, папа? – Ей не нравились наказания палкой. – Мальчишка ведь совсем.
– К чему заводить старый разговор, Клавдия, – вздохнул старик. – Талантливый он у нас, а талант в узде держать надо, если поймет свои силы – зарвется.
Мать заправила выбившуюся темно-русую прядь под ситцевый платок, принялась за крупу.
– Чтоб он так в школе учился, как вашу науку учит, – негромко произнесла она.
– Я жизни учу…
– Сверстников лупить?
– За это наказую, – твердо ответил дед, недовольный тем, что его перебили. – Видела, сколько он читает? Думаешь, случись кургану проснуться, он пройдет мимо?
Женщина вздрогнула, испуганно взглянула на свекра.
Старик вздохнул: слишком уж Макар на мать похож – глаза карие с длинными ресницами. Потому Клавдия любила его больше старшего и, по мнению деда, баловала больше меры.
– Господь с вами, папа!
– Вот тогда и пригодится моя наука, – устало произнес Федор. – Пойми, дочка. Макарке сейчас пятнадцать, а он уже может то, что я только к двадцати усвоил.
Клавдия Ивановна принялась за гречку, проглотив слезы. Федор, казалось, заснул, сидя на табурете, с наслаждением вдыхая терпкий запах цветущей черешни. Беспокойная синица влетела в беседку. Женщина охнула от неожиданности, а птица прыгнула на плечо старика, крутанулась на месте, словно приглядываясь к человеку, и скакнула на руки, лежащие поверх навершия палки.