– Чик-динь! Чик-динь!
Федор приоткрыл глаза. Легкая улыбка коснулась губ старика…
Макар вышел на кухню за «федоровкой». Здесь дым стоял коромыслом – Ковалев задумчиво курил в полном одиночестве.
– Ну, чего там? – спросил он, глядя на друга, как на факира в цирке.
– Все то же, – буркнул Зотов, отливая в стопочку глоток эликсира. – Окно открой – дышать уже нечем.
Когда он вернулся в комнату, Люба по-прежнему сидела на диване, упершись локтями в колени и низко опустив голову. Она распустила волосы – темные волны спадали на плечи, скрывали лицо. Макару стало жалко бестолковую девчонку: натворила всякой всячины, чего на ум пришло, да еще дух чужой подцепила. Неизвестно, как его извлечь и что из этого выйдет.
Он присел перед девушкой на корточки, дрогнувшей ладонью – вдруг ударит по руке, закричит: не прикасайся! – убрал волосы с ее лица. Люба смотрела с укором, в уголках глаз блестели слезы. Горячей ладонью Макар вытер влажные щеки девушки, она отпрянула, откидывая волосы на спину. Курганник смутился. Надумал нежничать.
– Выпей, – предложил он.
– Не надо меня жалеть, – сглатывая слезы, с болью и обидой в голосе, ответила Люба. – Если все кончено – так тому и быть.
– Выпей, – повторил Макар, не желая возобновлять разговор.
Девушка дрожащими пальцами приняла стопку, глотнула «федоровки».
– Вот и хорошо, – одобрил Зотов. – Прости, если… что не так.
А «не так» все. Все не так, потому что не по-ее получилось, не по-Любиному, хотению-повелению…
Когда девушка ушла, Зотов плюхнулся на табурет, водрузив на кухонный стол литровую бутылку с вишневой настойкой.
– Как все прошло? – поинтересовался Виктор, наблюдая, как Макар вытирает пальцами чашку.
На слова друга курганник кивнул, налил себе вишневки и, немного поразмыслив, предложил:
– Пить будешь?
Выглядел он рассеянным и усталым, глубокая морщина пролегла меж бровей – Зотов думал сейчас о чем-то своем.
– Не откажусь, – пожал плечами Виктор. – Только с закуской.
– Да вот салат… – Макар придвинул к нему миску, – еще есть.
Ковалев поморщился:
– Там были пальцы Спиридоныча.
– А-а-а, – произнес Макар, плохо понимая, при чем тут пальцы Спиридоныча. – А-а-а! – До него наконец дошло. – Тогда салат мой, а ты возьми в холодильнике чего пожелаешь.
Не дожидаясь, пока друг сварганит закуску, курганник выпил вишневки, занюхал светлыми волосками на правой руке и задумчиво уставился в чашку, словно не понимая, как это она так быстро опустела.
– Так, – Виктору пришлось налить себе самому, выпить в одиночестве, и теперь он грыз ломтик сыра, – чего у вас было?
– Да чего там было, – задумчиво произнес Зотов. – Не пойму: такое впечатление, что эта дурища нашла где-то старинное зеркало и посмотрелась в него.