– Ну и что? – Виктор хмыкнул. – У нас в офисе старинное зеркало висит. Здоровенное такое. Конец прошлого века – не хухры-мухры. Шеф перед ним любит хорошиться. – Ковалев облизнул губы, склонился к Макару, желая выдать страшную тайну. – Говорят, он перед зеркалом тем Дашку Ларич – у нас одна фифа бестолковая – пялил.
– Хухры-мухры, мухры-хухры. – Зотов остался равнодушен к столь пикантной подробности из жизни Витькиного офиса. – Это пока никто из вас чужой дух не подцепил, как Любка. Вот тогда кому-то будет – мухры.
– Это как? – Виктор замер с поднятой бутылкой.
– А так: к примеру, если человек часто смотрелся в зеркало и не был похоронен – мало ли что: война, катастрофа над морем и концов не найти – его душа уходит в зеркало и может подселиться к любому, кто посмотрится в зеркало позже. Непохороненный дух остается неприкаянным.
Виктор сглотнул.
– Наливай-наливай. – Макар ложкой зачерпнул салат, почмокал с удовольствием и вновь предложил другу. – Будешь?
– Нет. Я ж тебе говорил: Спиридоныч там грязными пальцами копался.
– Ничего ты мне не говорил – первый раз слышу. А если и так, добру пропадать, что ли? – Зотов зачерпнул еще, прожевал, чокнулся с другом чашкой, выпил. – Вот сарматы! Они, зема, делали бронзовые зеркала. Одну сторону шлифовали до блеска. Изображение, конечно, кривенькое малость получалось, но ничего. И из Китая тогдашнего привозили бронзовые зеркала. На похоронах зеркало оставляли вместе с погребенным в кургане. Иногда даже ломали, чтобы душа усопшего не вернулась к родственникам. А ты думаешь, почему, по обычаю, у нас в доме покойника зеркала завешивают?
– Постой. Но ведь бронзовое зеркало за столько лет могло потемнеть, – заметил Виктор.
Макар внимательно посмотрел на друга.
– А разве нет, – пожал плечами Ковалев.
– Да вы гений, Виктор Сергеевич! – воскликнул Макар и тише добавил: – Я не знаю, что тебе ответить. Башка совсем не варит. Ну, наливай для дезинфекции. А то, может, Спиридоныч ел салат. Он все больше любит есть руками, которые не моет.
Глава 22. И раз в сто лет…
…И я с душой мятущейся – лишь слепок
Давно прошедших, сумрачных теней.
Михаил Зинкевич. Темное родство
В вечерних сумерках черты Макара заострились, морщинки стрелками собрались в уголках глаз. Конопушки казались оспинами на бледном лице, рыжие волосы приобрели пепельно-серый цвет.
Виктор осторожно достал сигарету, прикурил. Облако дыма окутало голову Макара, но он не обратил на это внимания.
– Чай пить будешь? – спросил бесцветным голосом, тяжело поднимаясь с лавки.
– Буду, – тихо ответил Ковалев. – Только докурю.