– Я не могу защитить тебя от злых духов, – с тяжестью в сердце произнес он. – Но, клянусь, ни один чужак не поднимется на холм с оружием или без, пока ты не закончишь свой танец…
Ткань мира не порвалась. Она стала упругой, прогнулась под движениями Дарсаты, будто полотно легкого шатра. Замерзшая река, камышовые берега, серое небо над головой и размытая линия горизонта постепенно слились воедино. Дарсата оказалась внутри кокона. Здесь не было времени, пространства, а она все ускоряла кружение танца, заставляя разум отринуть понимание происходящего.
В конце концов Дарсата почувствовала себя рыбой, плывущей во мглистой глубине без каких-либо ориентиров, но каждой клеткой тела слышащей зов. Зов крови. Чужой мир открылся ей через туннель. Будто осарта очутилась в матовой гробнице: вокруг костра – купол, небольшой коридор-дромос ведет наружу. Она ожидала увидеть сражение или отряд параласпайнов во главе с Амакангой, идущий по замерзшей реке. Она готова была увидеть падающую с коня сестру и кровь на ее бедре, готова была подставить ей свое плечо и, если придется, вступить в неравный бой со скифами, но судьба распорядилась иначе.
Дарсата стояла на том же холме над излучиной замерзшей реки. Рыжеволосый воин, одетый в одни анаксириды – шаровары – цвета травы, стоял спиной к осарте, наблюдая за сражением на льду реки. Второй, с замотанной головой, видимо, был его кагар – раб. Он прятался за спиной господина, содрогаясь от холода, ползущего по склону холма. Сколько было гордости и силы в фигуре воина, столько же раболепства и страха в позе кагара, хотя Дарсата сказала бы, что они одногодки. Так иногда делают: раб растет рядом с господином, чтобы прислуживать ему всю жизнь и лечь с ним в курган после смерти. За спиной воина висел мешок с множеством нашитых на нем кармашков, а из-под мешка торчала рукоять оружия. На широком поясе – тяжелый нож в ножнах. Несомненно, воин был паралатом – как скифы называют своих царей-воинов, – вождем этого мира.
Дарсата поспешила оглядеть происходящее на льду и едва не закричала от досады: она застала самый конец битвы, когда отряд Таскара прорвался из окружения, прикрывая сестру. Видение битвы стало таять, отступающие параласпайны превратились в тени и растворились в тумане. Скифы бросились следом, но Дарсата так и не увидела, догнали ли они Амакангу. Конечно, догнали. Теперь она знала точно.
Осарта закрыла лицо руками, скорбя о доле сестры. Арта, за что ты так караешь свою верную жрицу? Где твой свет, твоя правда? Дарсата поняла, что ей удалось попасть сразу в два мира: мир рыжего воина и в мир-час ледового сражения. На секунду она задумалась: а что, если паралат имеет какое-то отношение к Амаканге? Что, если не зря судьба свела их здесь, на кургане, вместе?