– И то дело, – кивнул Ковалев.
Щенок тоже уселся, удивленно глядя то на гостя, то на старика, которые дружно пускали дым, затягиваясь из табачных палочек. Рафинад почесал за ухом, прилег, начиная грустить: никто играть не хочет.
Из дома появилась хозяйка:
– Идемте, Витя. Покажу вам душ.
Ковалев поспешно притушил сигарету и остановился, решая, что делать с окурком на таком чистом дворе.
– Давай сюды, – деловито произнес старик. – Чойт выбрасывать полцигарки.
Сразу за домом стояло персиковое дерево, склонив облепленные плодами ветви к земле. Виктор невольно сглотнул, представляя, насколько спелы персики. Тут же росли две алычи, три черешни и кусты крыжовника с последними янтарными ягодами. Под сенью деревьев в пыли купались куры, гуси плескались в старом жестяном корыте, вкопанном в землю. Вновь завидев чужака, гусак приподнял голову, но в этот раз обошлось без крика.
– Хорошая у вас охрана, – заметил Виктор.
Лиза глянула искоса на птицу.
– Вы с ним осторожнее – у гуся сильные крылья. Может ушибить ногу.
Душевая кабинка представляла собой небольшое строение из ракушняка с двухсотлитровой бочкой на крыше. Получив все необходимое, а также новые брюки и носки, Виктор стал под сетку душа, открыл кран и с воплем отскочил – не подумал, что вода окажется такой горячей.
После купания полегчало, только ранка на щеке немного пульсировала, отчего болел правый висок и ныла скула. В остальном Виктор чувствовал себя вполне нормально. Он не спеша оделся, прикидывая на ходу, как поступить дальше. Выходило одно: надо ехать к Макару, а там видно будет.
Туфли оказались не только зелеными от травы. Внутри набилась земля и соломинки. Пришлось мыть обувь и идти босиком – зачем пачкать чистые носки в грязной обуви.
В саду Ковалев постоял немного, позволив солнцу подсушить влажные темно-русые волосы. Огляделся. Взгляд упал на каменную плиту, покрытую выбоинами и канавками. Виктор подошел ближе. Судя по всему, плита долгое время лежала в земле, однако рисунок на ней был явно искусственного происхождения. Не может быть, чтобы матушка-природа сама сотворила такое на камне. Ковалев поскреб плиту ногтем и совсем забыл о хозяине сада.
Вытянув шею, гусь тихо подкрался к чужаку и яростно вцепился в штанину, принявшись трепать ее, как бобик тряпку. Не раздумывая, Виктор замахнулся туфлями, но коварная птица быстро вжала шею и попятилась.
– Ага! – торжествовал Ковалев, наступая на Колдяка. – Попался, каналья!
В конце концов гусь сдался, раскрыв крылья, отбежал к своей семье. Несмотря на поражение, он трубил победную, подняв клюв к небу, и семья ответила хвалебным гоготом, одобрительным киванием.