Я же потратил годы впустую, задаваясь вопросом: «Почему я»? И в ту ночь я наконец-то понял. А почему нет? Дерьмо случается, – Шейн сделал последний глоток и позволил бокалу упасть на песок. – Я не знаю, за какие ниточки дергал Тревис, и даже почему он беспокоился. Но каким-то образом он снял обвинения, и я вышел из камеры. Ничего из того, что я сделаю, никогда не вернет Калеба, но до меня дошло, что если я вытащу свою голову из задницы, то у меня может быть карьера, которая позволит мне помогать людям, вроде тех, которых я встретил в тюрьме. Я не окончил школу, но мой голос дал мне шанс. Есть куча людей, у которых вообще нет никаких вариантов.
Я долго молчала, обрабатывая слова Шейна, медленно потягивая вино из бокала, терпкий вкус напитка усиливался туманным бризом. Стоит ли ответить ему своим признанием, как со ставками в покер?
Я открыла рот, но только чтобы сделать резкий вдох. Нет. Я не была готова, к тому же риск слишком высок. Вместо этого, я отложила в сторону свои собственные воспоминания, свою вину и полностью сосредоточилась на человеке передо мной. Мне хотелось принять его признание, добавив немного легкомыслия к нашему тяжелому разговору.
– Когда мы впервые встретились, я подумала, что ты поешь, как кукла Кен.
Смех Шейна бы подхвачен ветром.
– Меня называли много какими словами, но парнем Барби – первый раз.
Я наклонилась к Шейну и слегка подтолкнула его локтем.
– Просто хочу сказать, что ты нечто большее, чем я ожидала.
Он посмотрел на меня сверху вниз с улыбкой на лице.
– Аналогично.
По моим рукам побежали мурашки.
– Итак, что делаешь сейчас? Когда нужно забыть, сбежать?
Шейн и глазом не моргнул.
– Трахаюсь.
– О, – всхлипнула я.
Его тупая честность заставила мое сердцебиение унестись в овердрайв, неожиданная ревность пронеслась по моим венам при мысли о Шейне с другими женщинами.
– Или пишу.
– О, – намного лучше. – О чем пишешь?
Медленные движения его губ заставили меня заерзать на месте.
– В последнее время... О тебе.
Мне.
– Ты пишешь обо всех своих фальшивых подружках?
Напряжение росло, когда Шейн замолчал на минуту, потом еще одну.
– Нет.
Почему колебался? Подкрепила свое замешательство еще одним глотком вина и другим вопросом.
– Поэтому спрашивал о моей семье? Потому что считаешь, что из этого выйдет хорошая песня? – тонкая лента подозрительности пронизывала мои слова.
Волны накатывали, каждая приближалась к нашим ногам. Шейн вытянул ноги, между пальцами вспенилась соленая вода.
– Может быть. Но не поэтому интересовался.
Я поставила стакан на песок и снова повернулась к нему лицом, ожидая, пока он снова повернет голову ко мне.