Тут в дверь комнаты робко постучали.
— Войдите, — ответил я.
В комнату бочком вошёл странного вида мужчина. Я бы даже скорее назвал его мужиком. Одет он был в цветастую линялую косоворотку неизвестного оттенка, коричневые, в жёлтую полоску, брюки, заправленные в грубые сапоги. Причёску имел он «под горшок». Имел седые усы и окладистую бороду лопатой.
Увидев мой изумленный взгляд, он упал на колени и запричитал:
— Барин, Ваша светлость! Никак проснулись! Святители!
Услышаны мольбы Вашей матушки и всей челяди!
— Постой! — перебил я его. — Ты кто?
— Как кто?! Я холоп Вашей Светлости, Егорий. Никак, три годочка ждали-то Вашего пробуждения! А батюшка Ваш, земля ему пухом, так и не дождамшись, почили в Бозе, не увидев Вас в добром здравии.
Далее, из бессвязного и отрывочного рассказа «холопа» я узнал, что являясь князем Русляндии, жил в поместье, но в пьяном виде упал с лошади и, лишившись чувств, с тех пор лежал в беспамятстве.
— Лекарь сказывал, что ничего не можно исделать. Дескать, кака-то у Вас, барил, лекарьгия …
— Летаргия, — тут же поправил я Егора.
Далее я выяснил, что служил при Дворе Его Величества, царя всея Русляндии, Яромира Третьего и был у него в милости.
Егор сказал, что с моего разрешения надо бы послать гонца к Государю с радостным известием.
— Завтра, барин, радость у нас великая!
— Какая радость?
— А, Марфин день! Энто когда замужним-то бабам дозволяется на год к любому иному женатому мужику-то перейтить! Однако, не дозволяется холопям более трёх баб имать аднамременно.
— Я тут, барин, одну солдатку приглядел. Мы уж и сговорились.
— Егор, а как же баре в этом случае себя ведут?
— А что баре? Баре вольны хучь сто баб иметь в одночасье. Потому, запрета нету. — И то правда сказать, что с той поры, как Солнышко наше, Яромир-то Третий, в Александрову Слободу жить укатил, со всеми своими новопричниками...
— Постой, постой! — перебил я Егора. — Это что же за новопричники такие? И когда это произошло?
— Да тому уж три годочка минуло, как Государь наш учал чудеса-то творить средь дня бела и даже посередь нощи…
— И что же это за чудеса? — спросил я.
— Да, бают, будто бы Государю-то, назад три года, его болярин Федька Смоленский, из земель Франкейских каку-то чудо-машинку привез, которая, ну, все желания сполняет. В народе слух прошёл, будто телегу злата за её отдали. А продал её Государю какой-то колдун франкейский с чудным именем. Вроде как Ностердомус его кликали. А продал он машинку-то перед самой своей смертынькой. А иначе бы — нет никак!
— И что же эта машинка может? — спросил я.