Глава XV I
Перемещение № 8. Екатерина Великая
«Небесные тела движутся по кругу, ибо это самая совершенная из фигур»
У. С. Моэм
После Моржанки я в столицу возвратился. Опять я отдыхом волшебным насладился.
В дворовую я девку вдруг влюбился, что звать Марьяна.
Все ночи проводил я с ней и, возвращаясь, вёл себя как пьяный.
Ведь её «киска» меня очень вдохновила, но, одновременно, несказанно удивила!
Когда мы с ней оргазм одновременно получали, иначе говоря, в один момент кончали, то её сфинктер так мой пенис зажимал, я в тот момент считал, что член в тиски попал.
Уже почти «опавший» я его не смог бы вынуть. Я думал, что настало время сгинуть!
Теперь я точно знаю: на сто тысяч есть одна такая, которая «дружка» в капкан хватает и не отпускает…
Лишь, когда чресла все расслабятся её, только тогда сумеешь вынуть ты «достоинство» своё!
Тут появился мой бесценный Государь, и стали мы беседовать, как встарь.
— Привет, привет тебе, мой пилигрим! Давай сейчас о предстоящем путешествии поговорим…
Ведь это будет для тебя почти что койка жёсткая, а не перина! «Объект» твой впереди — Великая Екатерина!
Я содрогнулся, сжался весь в комок! Я возражал ему, я умолял его, как мог… Но он был несгибаем и жесток, и на прощание он мне изрёк:
— Ты в этой жизни или в другой запомни: ничего не бойся! Ведь чему быть, того не миновать! Поэтому — расслабься, успокойся! Помни: ты соглядатаем моим туда «летишь», едрёна мать!
Тебя за это златом я вознагражу! И часть той тайны, что не знаешь ты, пока, возможно, расскажу!
И после процедуры регулярной опять я в окружение новое попал.
Проснулся я, со мною рядом, понял вдруг, храпит императрица…
Под одеялом к её телу руку протянул и ощутил, что тёплая она, и хорошо ей спится!
Но тут вдруг её тёплая рука «дружка» моего бедного схватила и тут же в отвердевший «камень» его превратила…
Меня поцеловала и шепнула:
— Платоша, мерзкий! Как позволил ты, чтобы я уснула?! Ведь часа в три, когда с тобою делали мы «это» в шестой раз, подумала я, что ты в лености погряз!!!
А вспомни, как в тот год, когда твоею стала, я только на одиннадцатый раз устала!
Ты что, стареешь, фаворит мой, ловелас?!
А сколько обещал мне каждой ночью делать раз?!
Я знаю точно, не страдаю бешенством я матки. Но твёрдо я уверена: есть у тебя побочные «лохматки»!
Так вот, хочу тебе сказать: коль соглядатаи мои тебя с другой поймают, при этом сами ничего не понимают, то я тебе «его» отрезать прикажу, а после в спирт в Кунсткамере на обозрение общее я положу! Ведь всякое сравнение хромает!
— Но матушка родная, я не знаю! Как можно так меня в измене недоказанной корить? Ведь я тебя люблю безмерно и при этом твёрдо знаю, что так верна моя любовь, как по-татарски ты не можешь бегло говорить!