– Давайте сами, по рецепту требуется пять яиц.
– Я не умею, – тут же запротестовала девушка, пряча руки за спину.
– Как так? Неужели мама никогда ничего с вами не пекла? – искренне удивилась Анастасия.
– У меня нет мамы, – глухо ответила Мона. Приподнятое настроение, вызванное первым снегом и возможностью хоть с кем-то пообщаться и заняться чем-то относительно интересным, улетучилось в один момент.
– Извините. – Графиня положила свою руку на ее и легонько сжала. Мона почувствовала, как на глаза набежали слезы. Совсем нюней стала. Она отвернулась, чтобы графиня не видела ее слез, но та все равно заметила.
– Вы не должны стыдиться своих чувств, – мягко сказала она, – это нормально, что вы плачете при мысли о маме. Я очень тяжело переживала, когда моя умерла.
– А сколько вам было? – Девушка подняла глаза к потолку, отгоняя набежавшие слезы.
– Мне было четырнадцать, я уже несколько лет, как училась в балетном училище, поэтому мы не виделись с ней каждый день и даже начали немного отдаляться друг от друга. Это должно было смягчить боль утраты, но не смягчило. Это было невыносимо.
– Я ничего не помню, я была слишком маленькая. – Мона смахнула упрямую слезу и решила сменить тему для разговора:
– Как бить по яйцу?
– Тупой стороной ножа, одним ударом, – мягко ответила графиня, не настаивая на продолжении откровений.
Мона последовала ее совету, и яйцо развалилось у нее в руках, в миску упали кусочки скорлупы.
– Ее можно есть? – с сомнением поинтересовалась она, глядя, как прозрачная слизь и ярко-желтая субстанция поглощают хрупкие белые кусочки.
– Вы, как моя дочь, она тоже все время уверяла меня, что и так будет очень вкусно, – рассмеялась графиня, принимаясь ловко выуживать из миски кусочки скорлупы.
– Сколько вашей дочери?
– Шестнадцать. И еще у меня есть трое сыновей, они старше.
«Хорошо, наверное, иметь такую маму», – чуть не сорвалось у Моны с языка, но она промолчала. Неизвестно, как графиня отнесется к такой грубой лести.
– Ясно, – вздохнула девушка и поискала глазами ложку. Обнаружив ее рядом с миской, в которой они замешивали тесто, она присоединилась к графине и принялась выуживать белые кусочки. Это оказалось нелегко, те так и норовили ускользнуть.
– Ну что за фигня? – в сердцах кинула Мона, упустив очередной осколок.
– Молодой девушке не пристало так выражаться, – покачала головой графиня.
– Да ладно, – скривилась девушка, – это я еще вежливо.
– Употребляя обсценную лексику, вы обесцениваете себя. – Графиня забрала у девушки маленькую ложечку и ловко выудила осколок. Протянула ей взамен большую ложку и кивнула на содержимое миски: