— Да. Третий вероятнее всего погиб во время нападения драконов.
— Ты видел труп? — сверкнул своими маленькими глазками Редрик.
— Я видел его неподвижно лежащим рядом с клеткой, из которой мы чудом выбрались, а после видел, как люди, земля и вода превращаются в лёд и пепел. Остальное за вами, вы же наверняка побывали на месте.
— Побывали… — Редрик замолк, показывая, что не хочет развивать тему. При этом Виктор уловил в его глазах огонёк облегчения и почему-то почувствовал, что командир рейнджеров настроен к эльфу доброжелательно и откровенно рад, что тот не пытается врать и юлить.
— Мы выдвинемся в Засториан завтра с утра? — спросил Мэлдон у Редрика.
— Нет, не может быть и речи, — нахмурился рейнджер, — пока жрецы внятно не объяснят, что вызвало недовольство драконов, пересидим в Аркинбаре. Боги Мэлдон, признаюсь, мне велено не донимать вас расспросами, но неужели там действительно было три дракона!? Хотя о чём я спрашиваю, Быстротечная до сих пор течёт поверх ледяной корки, а дорога покрыта пеплом и горелым камнем, но Эпсилон? Неужели там был Эпсилон?
— Был, — кивнул эльф. — И это, Редрик, ты бы дал нам поесть и попить, мы почти сутки были лишены этой необходимой радости, не говоря уже о том, что устали как собаки.
— Как зовут твоего спутника? — строго посмотрел на Виктора командир рейнджеров.
— «Мирвен виктор», — ответил эльф, — но он называет себя Виктор. И не требуй от него многого: он разумный и взвешенный парень, но, увы, все его воспоминания остались в пещерах под Волчьими пиками.
— Печально, печально, — глазки Редрика засверлили пленника, — но если разумен говоришь, то снимите с него верёвки. Ты понял, разумный? Никаких глупостей. Мы народ простой, как в добре, так и в жестокости. И что стоите парни, тащите жратву и выпивку. Не приставать с расспросами, вот ещё, ха. Три дракона в одном месте и не приставать с расспросами. Десять по десять Соколов в пепел и лёд, неслыханно. Да чтоб вы усрались там, властные мудилы, не приставать с расспросами…
Пленников развязали и усадили у источающего тепло очага по центру пещеры. Человек и эльф получили по большой кружке разбавленного водой вина, по доброй краюхе хлеба и куску пахучего подсохшего сыра. После пережитых лишений и злоключений трапеза воспринималась не иначе как королевская.
«Что за причуды судьбы, мои новые пленители относятся ко мне еще более доброжелательней предыдущих, но при этом я пленник, полностью и бесповоротно», — размышлял Виктор, смазывая свои ушибы и ожоги выданной ему пахучей мазью.
Мэлдон, как выяснилось, не только любил поговорить, но и оказался превосходным рассказчиком. Эльф пересказывал содержание недавних событий, невероятно ловко и гладко опуская ненужные, с его точки зрения, детали. Так Молчун, так и остался молчуном, который на любой вопрос конвоиров лишь поднимал глаза к небу и смачно пускал газы, не иначе призывая драконов. Что драконья магия, кто её проклятую поймёт почему, прошла по земле, испепелив правый ряд колёс телеги, отчего их клетка грохнулась набок и благополучно развалилась после. Как прилетел Синий дракон и заморозил реку на сколько хватало глаз и прочее, и прочее, на что опытное в военном и лесном деле, но при этом по сути, обычное мужичье, охало и комично раскрывало окаймлённые усами и бородой рты, а их командир удовлетворённо сверкал своими хитрыми кабаньими глазами.