Талосу и его братьям предстояло развлекать гостей до начала официального приема. Он предпочел бы стоять у главного входа, пожимая руки. Он не шутил, когда говорил о скуке.
К удивлению Талоса, Амалия вела себя так, словно оказалась в своей стихии. Она легко заводила разговор с гостями, искренне и тепло улыбалась им, несмотря на то что они были очень важными персонами. Если она и замечала на себе одобрительные взгляды мужчин и женщин, то очень удачно это скрывала.
Когда раздался сигнал занять свои места, Талос посмотрел на часы и увидел, что с момента приезда первого гостя прошло уже полчаса. Время пролетело очень быстро.
— Вы держитесь как профессионал, — сказал он Амалии вполголоса, когда они подошли к своим местам за столом.
Она посмотрела на него в недоумении.
— Я имел в виду то, как вы общались с гостями, — пояснил он. — Большинство людей устанут от общения на одну и ту же тему почти с двумястами гостями.
Она пожала плечами, выражение ее лица было озадаченным.
— Мои родители всегда устраивали вечеринки. По-моему, я научилась вести светские беседы раньше, чем ходить.
— Вы ходили на их вечеринки? — спросил он.
— Я была их главным участником.
Прежде чем он успел уточнить, что она имела в виду, послышался второй сигнал гонга, и распорядитель бала потребовал тишины, когда Гелиос и Тесей вошли в зал.
Никто не сел за стол до того, как сел Гелиос — самый высокопоставленный член королевской семьи.
Лакей отодвинул для Амалии стул, а Талос приподнял шлейф ее платья, чтобы ей было удобнее садиться. Увидев ее тонкую лодыжку, он поборол желание обхватить ее пальцами и почувствовать мягкость ее кожи.
— Спасибо, — тихо сказала Амалия, и ее глаза сверкнули.
— Пожалуйста.
Заняв свое место, Талос открыл буклет, чтобы просмотреть меню. По указанию Гелиоса на ужин подавали четыре блюда интернациональной кухни. Подали белое вино, закуски из крабов и креветок, и банкет начался.
— Вашего деда сегодня не будет на балу? — прошептала Амалия и отпила вина.
— Он плохо себя чувствует.
— Ничего серьезного, я надеюсь? — спросила она с беспокойством.
Он заставил себя улыбнуться:
— Обычный грипп.
— Должно быть, вы очень беспокоитесь за него, — сказала она, понимая, что он не желает вдаваться в подробности.
— Моему деду восемьдесят семь, и он здоров как бык, — хитро ответил Талос.
Она рассмеялась:
— Моему английскому дедушке восемьдесят пять, и он тоже здоров как бык. Они переживут нас всех!
Талосу впервые захотелось кому-нибудь довериться и рассказать правду о своем дедушке. Мысль об этом напугала его.
Талос стал замкнутым с тех пор, как ему исполнилось семь лет. Единственный человек, способный его утешить, умер пять лет назад.