Наконец старухи угомонились. Стало тихо. Только за окном чиликали воробьи, такие же, как и у нас на Земле.
- Что ж, наказывайте, виноват! И сам не знаю, что на меня нашло,сказал я, рассчитывая этим если не разжалобить старух, то хотя бы разрядить обстановку.
Мне это удалось в полной мере.
- Ладно уж, простим ради праздника,- смилостивилась тетка Соня. Немного погодя, глядя на огурчики и помидорчики, а также на дыню, похожую на трехмесячного поросенка, она добавила: - В другой раз никуда не поедешь, Эдя, хватит. А то эти курорты тебе совсем задурят голову.
Я сказал, что хорошо, не поеду, и осторожненько поинтересовался, какой праздник она имеет в виду.
- Праздник дождя, какой же еще! Я и забыла, что ты еще не знаешь... А это...- Она сложила лишние огурчики и помидорчики опять в корзину и передала Пелагее.- А это отнеси в столовую, Настеньке. Авось пригодятся.
- Отнесу, что уж! - с готовностью подхватила корзину расторопная Пелагея.
- Да Ивану Павлычу пусть не говорит.
- А что говорить? Тут и говорить нечего! - Пелагея зашагала к выходу.
"Иван Павлыч... И здесь Иван Павлыч",- подумал я.
Тетка Соня приготовила салат, подала хлеб, я уселся за столом поудобнее и уничтожил все это одним духом - хозяйка и глазом не успела моргнуть Замечу кстати, что огурчики и помидорчики на вкус такие же, как и у нас на Земле, только разве сочнее и душистее, так сказать, ароматнее, хлеб тоже как нашенский, свежий, а вот растительное масло заметно отличается. Оно не похоже на конопляное, подсолнечное, льняное, оливковое, кедровое или, скажем, хлопковое,- я думал, может, какое импортное, из какого-нибудь неизвестного науке семени, однако спросить не решился.
VI
В этот день я никуда больше не ходил. После завтрака прилег на диване и вздремнул малость - минут тридцать, от силы сорок,- и увидел приятный сон. Будто я дома, то есть у себя на Земле, сижу в РТМ среди ребят, а Шишкин что-то говорит, говорит, кажется, о том, есть ли жизнь на других планетах, и подмигивает мне одним глазом.
Потом я встал, размялся, бродя по двору. Когда по улице проходил кто-нибудь - знакомый или незнакомый, все равно,- я непринужденно здоровался. Мне отвечали таким же непринужденным кивком головы или взмахом руки.
Потом я опять вернулся в комнату-боковушку и стал продолжать эти записки.
За столом я просидел часа два (здесь быстро летит время) и сидел бы, наверно, дольше, если бы не воротилась тетка Соня. Войдя в избу, она помахала каким-то конвертом и сердито, почти негодующе сказала: - Руки бы этим почтарям оторвать!