В холл вошел слуга. Бросил невозмутимый взгляд на лужу, над которой трудился мех, и сказал:
– Мисс Ингрей. Ваша мать в приемной.
Проклятье! Это не просто информация к размышлению, а скорее всего, прямой приказ из уст самой Нетано. Ингрей подавила тяжелый вздох.
– Благодарю.
Она посмотрела на молчаливое, сутулое, изучающее пол Гарал. Ингрей не собиралась представлять его Нетано, по крайней мере не сразу. Но если она пошлет его в свою комнату или попросит постоять в коридоре, то это может вызвать любопытство и привлечь лишнее внимание.
– Нужно поговорить с мамой. Надеюсь, разговор будет недолгим.
Ей ужасно хотелось добавить: «Будь осторожно, не привлекай к себе внимания». Если Нетано заметит Гарал, она наверняка начнет задавать вопросы, тут и сказке конец. Гарал промолчало, даже пальцем не шевельнуло в ответ, но последовало за ней, когда Ингрей пошла к двери приемной.
Передняя стена приемной была сделана из синего и зеленого стекла, а напротив двери, через которую они вошли, находилось окно во всю стену. За ним виднелся омытый дождем сад: покрытые мхом валуны, серебристые мокрые ивы, три каменные скамьи, клумбы с цветами, поникшими от дождя и поблекшими от пасмурной погоды. С остальных двух стен свисали гирлянды из грубого шелка, свитые из красных, желтых и зеленых лент. Нетано Аскольд, почти такая же высокая, как Гарал, и внушительно полнотелая, сидела на низкой мягкой скамеечке со спинкой. Волосы Нетано, густые и темные – из таких шпильки уж никогда не выпадают, а уложенная прическа не рассыпается, – были убраны под ярко-желтую повязку, веером поднимающуюся над головой. Если Ингрей когда-нибудь и жалела, что она не родная дочь Нетано, так только из-за волос.
Нетано беседовала с двумя гостями, которых Ингрей никогда раньше не видела. Мужчина и женщина, одетые в самые обычные брюки и рубашки. Судя по бледной коже, ничем не примечательным лицам, акценту и особенно выдающемуся росту – жители Омкема, лежащего в двух шлюзах отсюда. Ингрей тут же вспомнила омкемца, который приходил в Службу для вновь прибывших, но эти двое ничуть на него не походили. Женщина сидела на скамеечке, мужчина расположился на полу, на подушках.
И, конечно же, здесь, как будто специально, чтобы засвидетельствовать крушение ее надежд, присутствовал ее братец. Он полулежал в широком кресле. Данак всегда был самым красивым из детей Нетано, высокий, статный, с мужественным широкоскулым лицом, с длин- ними густыми черными кудрями, которые росли очень быстро. Он всегда вел себя дерзко, уверенный, что его внешность способна очаровать любого. Всех, но только не Ингрей!