Кажется, что не только магазины, специализирующиеся на торговле предметами прошлого, но даже музеи, которые номинально хранят и демонстрируют это прошлое, забывают про важную роль простых предметов вроде карандаша — или просто-напросто игнорируют ее. Недавно Национальный музей американской истории при Смитсоновском институте организовал выставку, которая называлась «После Войны за независимость: повседневная жизнь Америки в 1780–1800 годах», и в одном из ее разделов демонстрировались рабочие столы с ремесленными инструментами того времени: там были орудия мебельщика и краснодеревщика, плотника и столяра, кораблестроителя, бондаря, колесного мастера и прочих. Помимо этого, экспозиция включала изделия «в процессе» создания, и для пущей достоверности некоторые рабочие места были присыпаны стружкой. Однако там не было ни одного карандаша.
Многие американские ремесленники из числа первых поселенцев использовали для разметки заостренные металлические иглы[3], но, безусловно, при случае не отказывались от карандашей. И хотя в первые годы после Войны за независимость в Америке не было собственного карандашного производства, их все же можно было раздобыть. Один агличанин в 1774 году писал дочери, жившей в тогдашней английской колонии, что отправил ей «дюжину превосходных миддлтоновских карандашей»[4]. И даже после войны, в последней четверти XVIII столетия, в крупных городах регулярно попадалась реклама английских карандашей[5] вроде тех, что выпускал Миддлтон. Импортными карандашами или карандашами собственного изготовления, которые мастерили из бракованных обломков графитовых стрежней, щеголяли деревообработчики, поскольку именно они — столяры, плотники и краснодеревщики — владели искусством изготовления деревянных оправ, в которые можно было вставить стержни так, чтобы ими было легко и удобно пользоваться. Американские деревообработчики восхищались карандашами, пытались заполучить европейские образцы, пытались имитировать их, а также высоко их ценили и заботились о них так же, как о прочих инструментах, выставленных в Смитсоновском институте два столетия спустя.
Факт отсутствия карандашей на выставке интересен не столько потому, что свидетельствует о низком статусе карандаша-артефакта. Скорее он говорит о нашем восприятии и отношении к обычным вещам, процессам, событиям и даже идеям, которые, как нам кажется, не обладают высокой ценностью. Предметы вроде карандаша считаются ничем не примечательными и принимаются как нечто само собой разумеющееся. Так происходит оттого, что их очень много, они дешевы и привычны, как привычна речь.