Ты унес мою жизнь… Жизнь… Жизнь…
Жизнь… ха. ха. ха… на, что теперь она мне нужна, эта жизнь… Пустая, никчемная, никому ни нужная… В ней ничего не осталось… раз ушел ты… и я словно осиротела, опустела… Опустела моя душа, жизнь, квартира…
Ненавижу… ненавижу я эту жизнь и ту, что отняла тебя у меня… Отняла мою радость и счастье…
Теперь ничего не осталось, лишь это увеличившееся, обремененное болью сердце… нестерпимой… нестерпимой болью…
Не хочу жить… не хочу…
Я громко всхлипнула… и судорожно вздрогнули мои губы, крылья носа и болезненно на миг закрылись глаза…
Закрылись и перед ними полетели красные круги, мелкие, крупные… полетели и будто ударили в мой мозг, окатив его кровавым огнем, опалив его и сделав боль и вовсе непереносимой… а жизнь без исходно испорченной, разрушенной безвозвратно.
«Не могу… не могу я терпеть эту боль, — шепнули мои раскисшие, отекшие губы, и хрюкнул мой опухший нос. — Я задыхаюсь… задыхаюсь… А душа моя сейчас разорвется на мельчайшие крупинки и разлетится по этой комнате покрыв ее черноту ярчайшими красными каплями крови-страданий».
Ты ушел…
Ушел…
И я тоже хочу уйти… Уйти, исчезнуть, умереть, перестав существовать как человек, как личность.
На доли секунды мою наполненную мебелью комнату наполнил тихий вой такой, точно скулил брошенный в канаву полной воды щенок, уже отчаявшийся выплыть, потерявший надежду на выживание… Это выла, скулила я…
Я уже не могла плакать, так опухли мои глаза, уже не желала вытирать все еще выпрыгивающие из-под складок нижнего века каплевидные слезы, я теперь просто скулила… Скулила и молила того, кто создал, сотворил, вдохнул в меня жизнь, как можно скорее избавить меня от страданий, от этих выскакивающих соленых слез, от этого тихого воя.
Но- Он, тот кто даровал мне жизнь, кто несколько лет назад свел, столкнул меня и Андрея, кто позволил мне наслаждаться счастьем, свободой и любовью, меня не слышал. Он не желал прийти мне на выручку и избавить меня от страданий. Он не желал меня убить, растоптать, сломать мое тело, душу одним взмахом своей великой, могущественной руки.
Я впилась пальцами в кожаную ручку кресла и услышала, как громко хрустнув, треснули, лопнули и разлетелись в разные стороны, утонув во мгле комнаты, мои длинные, ухоженные ногти. И тогда я вдруг закричала…громко, громко, переходя на хрип. Я закричала, и, сжав кулаки стала дубасить по полотну темно-коричневой, гладкой поверхности ручки кресла, стараясь излить на нее все свои мучения, боль… стараясь избавиться от непереносимых, разрывающих мою душу, и удушающих мое горло спазмов.