Найти… Увидеть… Хоронить… И затем жить с этим…
Ужас… Ужас… Что я натворила… Как могла такое совершить с их жизнью… со своей жизнью… И главное это то, что я продолжаю думать, переживать… продолжаю жить… ничего не остановилось… не прекратилось.
— А нафига, ты дура вены вскрыла? — услышала я такой неприятный для меня голос половинчатого.
— Я не дура, — сердито откликнулась я, и, повернув голову, глянула на утирающего с лица кровь мужчину. — У меня вообще-то имя есть — Оля.
— Очень приятно, — заметил он и его широкие, плотные губы, с выпирающей вперед тяжелой нижней губой мгновенно пришли в движение и расплылись в открытой располагающей улыбке, показав два ряда ровных белых зубов покрытых местами, точно накипь на чайнике, красноватыми прожилками крови. — А я — Андрей.
— Ох! нет! только не это…, - недовольным голосом вскрикнула я и печально глянула на лицо мужчины, с губ которого тотчас сбежала улыбка, и осталось там, лишь то самое, присущее ему от рождения, обиженное выражение.
— Чего нет! — теперь сердито буркнул Андрей.
— Да, что нет!.. — поспешно принялась пояснять я, не желая обижать этого нервного самоубийцу. — Просто меня бросил мужчина и его звали также, как и тебя- Андрей, — чего уже быть воспитанной, подумала я, и стала также, как и он тыкать.
— И чё? — непонятливо спросил он и утер попавшую в глаза кровь.
— Ну, как чё, — пожимая плечами продолжила я, — мне было очень плохо, я его любила… А он нашел другую, сказал мне прощай и ушел… Ушел… Предал… Бросил словно не нужную старую вещь… Рухлядь… — внезапно на меня нахлынули чувства от пережитой боли, а потом я словно в тумане увидела полную крови ванну и в ней мое плавающее тело. И вспомнив про родителей, довольно тихо всхлипнув, добавила, — я не смогла пережить его предательства, и мне показалось, что не зачем и вовсе жить.
— И чё? — вновь повторил Андрей, а после широко раззявив рот облизал языком свои губы, собирая с них кровь и выплюнув собранное на пол, заметил, — ну, нашел другую, ушел… бросил. И чё, из-за этого нужно непременно вскрывать вены, топиться, вешаться?… Ох, ну и дуры же вы- бабы! Ха…ха…ха, — громко и зычно засмеялся он, качнул своей головой и его кровавый бульон внутри башки опять вздыбился вверх, а затем плюхнувшись вовнутрь издал, что-то похожее на хлюп…
— А чего ты смеешься, — обидчиво сказала я, внутри все же соглашаясь с мнением этого Андрея. — Сам- то чего с собой сделал… Глядеть страшно… тоже мне… смеется…
Андрей мгновенно перестал смеяться, поднял руку и ощупал рваные края головы, словно намереваясь опустить туда, вовнутрь, пальцы и уже без всякого смешка, изрёк: