Чудилось, он слышит ее мысли, но Дарья всего-навсего минутой спустя поняла, что негуснегести просто ответил на ее вопрос. Девдас возник в проеме грота также внезапно, как допрежь того пропал из поля видимости Даши на ковровом насте, переходящим в дорожку. В этот раз он вошел вглубь грота, и, пригнув спину, и голову протянул Аруну Гиридхари небольшую латунную с желтоватыми, высокими стенками чашку с шаровидной ножкой и без ручки.
— Ассаруа, возьмите чарку, — обратился Девдас к негуснегести, еще ниже склоняясь и, одновременно, опуская чашу.
Арун Гиридхари совсем немного развернул голову и также легохонько качнул ею вниз. И тотчас Девдас, точно понимающий его и без слов, уселся подле, приняв позу лотоса, и устанавливая чарку себе на ладонь да опирая ее в свою очередь на колено. Негуснегести снял правую руку со стопы, и, протянув ее к чаше окунул все три пальца в воду, а после опять же неспешно провел влажными их кончиками по краю ноздрей Даши, огладил нижнее веко на правом глазу, слегка его, оттягивая и заглядывая в радужки. Он вновь смочил подушечки пальцев и только теперь провел по краю рта бурсака, приоткрывая его и уронив несколько капель на язык, да вполголоса сказал:
— Сначала мы снимем боль, лишь потом вы попьете и покушаете. Днесь опасно делать, что-либо в иной последовательности.
Теперь он обхватил обеими руками Дарью за плечи, и рывком развернув, уложил на спину. От данного стремительного движения юного велесвановца вновь пробила боль внутри и снаружи головы, а мышцы в конечностях и позвоночнике единым махом сократились, рывком и однократно, потому и само туловище выгнулось дугой. Еще не более мига той мощной, пронзающей боли и вроде заслонившего видимость на обоих глазах сине-черного пятна, и на смену всему этому мучению пришло легкое поглаживание кожи лица влажными подушечками пальцем. А после не менее влажная, напоенная водой или только слизью ладонь Аруна Гиридхари прошлась по груди Даши, ощутимо даже через ткань дхату, передавая влагу стянутой коже, впитывая в себя боль, корчу. Его перста вновь приоткрыли рот и сбросили на язык несколько капель воды, снимая состояние сухости и в нем. Теперь лицо негуснегести снова появилось перед Дашей, а взгляд ее сфокусировался на его глазах, заглянув в тот удивительный голубо-алый оттенок радужек.
— Днесь, вы, голубчик, меня вельми внимательно послушаете, — произнес Арун Гиридхари и руки его замерли на грудной клетке юного велесвановца, сосредоточившись как раз в том месте, где когда-то на Земле в ином теле у нее была грудь. — И выполните в точности, как я говорю, — продолжил свою неторопливую речь негуснегести, словно стараясь ее плавно-мелодичным течением укачать Дарью. — Вам надо расслабиться и подчиниться боли, что правит внутри, наполняет ваше тело, органы, кости, мышцы, сосуды. Прекратите оказывать ей противоборство, слейтесь с ней, доверьтесь ее правлению. И когда ослабнут мышцы внутри вас, вспомните пропущенную вашим диэнцефалоном фантасмагорию. С самого начала, с того момента как она явилась к вам, или, что ее приходу предшествовало. Глаза надо будет сомкнуть обеими парами век, абы удалось создать видимость воспоминания.