Часовой прислушался. Вокруг было тихо.
Немец облегченно вздохнул.
Не его одного пробирал озноб при мысли о партизанах. Сам комендант гарнизона фон Штаммер стал по ночам просыпаться от малейшего шороха.
Вот не так давно он говорил по телефону с начальником округа, генералом Рихтером, и сказал ему: «Положение становится тяжелым, эксцеленц. Прошу прислать хотя бы еще две-три роты солдат».
Что было! Обругал его генерал. «Вы дурак, Штаммер! Я считал вас более толковым офицером. Где я возьму для вас солдат? Легко говорить: две-три роты! Я недоволен вашей работой, майор. Ваш район кишит партизанами! Появились новые отряды у вас под носом! Неужели вы настолько беспомощны, что не в силах ликвидировать шайку мужиков? Не забывайте, фюрер видит далеко».
Эта нотация взбесила фон Штаммера: «Посидел бы тут на моем месте хотя бы три дня! Ликвидировать! Кто считал, сколько их там, в лесной глуши? Сам не знаешь, с какого боку тебя ударят, ночи не спишь. Будь проклята такая жизнь!..»
Но и это еще не все горести…
Пришло письмо от жены. Рабочих с фабрики забрали в армию.
«Ганс, похоже, что фабрику придется закрыть. Если не пришлешь людей — мы погибли! Почему на бойне Мюллера работает больше ста русских? Разве он выше тебя чином? И фрау Шельтке заполучила для своей паршивой фабрики девяносто русских девушек. Ты дурак, Ганс, я тебе это всегда говорила. Надо быть предприимчивым! Я знаю тебя, о деле не думаешь, путаешься с проститутками!»
Фон Штаммер с наслаждением обругал свою жену и этого выскочку генерала Рихтера. Для этого он использовал все оскорбительные слова, имевшиеся у него в лексиконе. Забывшись, ругал даже вслух.
«Где мне взять людей, если их нет? Еле наскреб двадцать человек! Легко сказать… Мюллер, Мюллер! У Мюллера — высокая защита, его зять работает у самого Гиммлера!»
«Но как бы там ни было, — уже хладнокровней рассуждал майор, — надо обязательно собрать и отправить людей. А то какая же польза от этой войны? На что она, если лично мне ничего не дает? Живешь, постоянно подвергаясь риску и опасности, подставляешь себя под пули, а заполучить каких-нибудь сто рабов не можешь!»
И все же последние дни фон Штаммер не очень-то роптал на судьбу. В сущности, его никогда не оставляла удача. В самые критические минуты. И сейчас — разве это не удача? Его солдаты захватили партизанского главаря! Правда, потери большие. Но комиссар! Комиссар в его руках! Теперь, вероятно, партизаны сами по себе разбредутся, исчезнут. Посмотрим тогда, что скажет господин генерал! Разумеется, и самому фюреру будет доложено об этом событии.