И тогда я снова обратил внимание на Кейна. Он в своем привычном длинном пальто с шарфом на пол лица равнодушно наблюдал за моими отчаянными попытками борьбы, облокотившись на перила второго этажа, словно здесь назревало не убийство, а соревнование по спаррингу.
— Помоги мне! — отчаянно крикнул я.
На что Кейн также хладнокровно и безразлично ответил:
— Позволь вирусу превратить тебя.
— Что?! — не понял я.
Один из чудовищ уже присел на задние ноги, приготовился атаковать.
— Это единственный способ одолеть его, — произнес Кейн.
Первый совершил свой грандиозный прыжок и повалил меня на пол, я даже не успел поймать то мгновение, когда очутился под монстром. А дальше наступил ад.
Они набросились на меня и рвали на части с таким остервенением, будто голодали веками, несмотря на то, что уже должны были насытиться моими близкими. Это теперь я понимаю, что не голод движет ими. Он никогда ими не двигал, это всеобщее заблуждение людей до Вспышки, о котором мне позже поведает Кейн. Они просто хотели уничтожить мою человечность.
Зараженные срывали с моих бедер плоть кусками, прокусывали артерии и жадно всасывались в кровеносные сосуды, иссушая меня свирепо и исступленно. Самый первый из них вцепился мне в глотку, я слышал, как он прокусил хрящ, прочувствовал это каждым нервным окончанием в той области, но нестерпимая боль задавила легкие, и я не мог даже пискнуть.
Я помню каждую секунду того жуткого события, хотя всеми силами пытаюсь о нем забыть. Но это невозможно. Как можно забыть, как тебя жрут заживо? Такой дикий ужас никогда не сотрется из памяти, даже если полная амнезия хватанет. Чавкающие звуки прямо возле твоих ушей, осознание того, что ты добыча в пастях хищника, мучительная неописуемая боль, когда твою плоть разрывают на части — все это взывает к древнему инстинкту жертвы, который первым проделает дорожку к памяти. Ты можешь так и не вспомнить свое имя, свой возраст, свой дом, но сыгранную роль пойманной добычи ты вспомнишь всегда.
Я беззвучно ревел, слезы скатывались по щекам, а из глотки вырывались булькающие звуки, за которыми скрывались отчаянные мольбы о помощи. Я взывал к Кейну.
Он же медленно спускался по лестнице, направляясь прямо к месту пированья моим телом и оставаясь глухим к моим хлюпающим мольбам. Осознав, что ему наплевать на меня, я попытался брыкаться и лягаться, чтобы скинуть кровопийц. Жалкие попытки гордости и достоинства отважного духа бороться с захватчиком до последнего вдоха. Разумеется, они были тщетны. Я и одного ни в жизнь не одолею, что уж тут говорить о четырех людоедах.