Коля-Толя хлопнул по корме босыми пятками (обувь свою тоже, видимо, пустил в оборот), небрежно отбросил "третью ногу", принадлежащую когда-то лосю, и мухи с этой ноги кинулись бешено общаться с мухами на катере. Зажжужали! Столько надо рассказать! Коля-Толя, наоборот, был ленив и спокоен - словно вышел зa сигаретами и тут же вернулся.
- Ну что? Меркнете? - произнес он, насмешливо посмотрев на нас.
Слово было столь неожиданным, что я сперва не узнал его, принял за иностранное, похоже - туркменское... лишь постепенно додул.
- Сияем! - ответил я.
- Вижу! - усмехнулся гость... Хозяин? Во всяком случае - он глянул на ногу, и она тут же встала перед ним по стойке "смирно".
- Вольно, - процедил он, и нога упала. Натренировал! Нашу ногу!
- Я вообще, как коммерческий директор, маршрут одобряю! - вдруг решил нас морально поддержать Коля-Толя (хотя непонятно, кто назначил его коммерческим директором?). - Места там толковые.
Знает, куда мы плывем? Мы сами пока этого не знаем.
- Так что... нормально, - успокоил он нас почти окончательно. - Надо только тут брата перехватить.
Мы вздрогнули. Про брата его мы слышали только ужасное.
- Где? - вымолвил я.
- Да тут неподалеку. В Крестах.
Мы с Никитой переглянулись. В Крестах, знаменитой питерской тюрьме, я однажды бывал с гуманной (туманной) миссией, с целью дарения книг библиотеке Крестов от "общества содействия"... не помню, чему. Помню библиотеку, переплетчиков в черных робах и шапочках... кстати, выяснилось, что заключенным книг не выдают - порвут на самокрутки. Так что гуманизм нашей миссии поблек. Помню культурный их центр, с маленьким макетом тюрьмы - в качестве поощрения разрешалось поглядеть на свою тюрьму и снаружи... как бы с "птичьего полета"... "Зачем я не сокол?" Похоже, наш друг собирается сделать из своего брата (Толи-Коли?) сокола, с помощью лосиной ноги. Чудовищная композиция: "Сокол с лосиной ногой"... Мысли беспорядочно прыгали в панике. О таком ли oтдыхе мечтали мы с Никитой долгими зимними вечерами? Нeт! И ещe раз нет. И ещe раз нет. Запомнил я также подписку, которую дает каждый поступивший туда: "Уведомлен, что в проволоку, окружающую территорию, подано напряжение, несовместимое с жизнью". Не окажемся ли за проволокой мы, в обмен на "сокола"? Тревожные мысли. Лишь Коля-Толя был спокоен и, захватив штурвал, рулил уверенно.
- А за что он там... у тебя? - Я попытался хотя бы поставить какую-то моральную планку.
- A! Украл не то! - махнув рукой, с горечью произнес Коля-Толя, и в голосе его прозвучало, конечно, могучее осуждение современного общества, в котором если украдешь "то" - станешь сенатором, а если "не то" - бесправным узником. Исправлять это нам и предстоит. Моральная планка, во всяком случае, была поставлена теперь высоко. Можно не волноваться. Однако я почему-то волновался. Вспомнил фото, что видел в тюремном культурном центре (рядом с макетом тюрьмы): освобождение щеголеватого Набокова-старшего из Крестов, восторженные встречающие, в лицах - благородство. Да-а... изменились времена. Впрочем, фотографию освобождения я видел, кажется, в одной книге. В тюрьме же, наоборот (и это естественно), вовсе другая фотография висит: прибытие Набокова-старшего в Кресты - на открытой пролетке, рядом с полицейским. Вот так. Это, пожалуй, вернее... Я окончательно приуныл.