– Томми! – встав, Элисабета направилась к нему. – Может статься, жить тебе с этими людьми покажется трудно, но они – твоя семья. Это лучше, чем сидеть здесь в западне… вместе со мной.
Томми открыл и закрыл буфет. Не то чтобы ему требовалось что-нибудь, а просто чтобы чем-то занять руки. Захлопнул дверцу чуточку чересчур громко.
Развернув его за плечи, Элисабета снова приподняла его подбородок.
– Отчего ты так сердит? Что? Желаешь, дабы я поплакала тебе на прощание? Умоляла тебя остаться со мною?
Капельку не помешало бы.
– Нет.
– Подобные признаки истерии я не выказывала и в пору девичества, – изрекла она. – Видела подобные глупости в твоем телевизоре, но нахожу их нелепыми.
– Это замечательно, – отозвался Томми.
– Мне будет недоставать твоего присутствия, – коснулась она его руки. – Ты научил меня многому и принес мне радость.
Он подумал, что для Элисабеты произнести такие слова – все равно что современной женщине упасть на пол и разрыдаться.
– Я тоже буду по тебе скучать, – признался он.
Вынув из кармана серую коробочку, Элисабета вложила ее Томми в ладонь.
– В качестве прощального дара, поелику ты не справляешь Рождество.
Томми аккуратно снял обертку. Там оказался сотовый телефон с предоплатой.
– Если я тебе когда-либо занадоблюсь, – пообещала Элисабета, – позови, и я приду.
– Я думал, ты пленница.
– Будто они способны удержать меня взаперти, – презрительно бросила графиня.
Томми почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, и постарался их сдержать.
Наклонившись, Элисабета заглянула ему в лицо.
– Доверия в этом мире заслуживают немногие. Но тебе я верю.
– Тот же случай.
Вот потому-то Томми и остался здесь с ней. Остальные верны своим убеждениям, а она верна ему.
Он обнял ее, чтобы скрыть слезы.
– Что за глупости, – произнесла она, но обняла его еще крепче.
Де-Мойн, штат Айова
10 часов 12 минут по центральному поясному времени
Эрин сидела на покрытых ковровой дорожкой ступеньках в доме родителей Джордана, спрятавшись от суматохи в гостиной и улучив минутку, чтобы собраться с мыслями после хаоса рождественского утра. Вдыхала сладкий аромат свежеиспеченных имбирных пряников и манящий жженый запах только что сваренного кофе. И все же не трогалась с места.
Она мешкала на лестнице, разглядывая фотографии, развешанные по стене, запечатлевшие Джордана в разных возрастах вместе с братьями и сестрами. Здесь увековечено все его детство – от бейсбольных матчей до поездок на рыбалку и выпускного вечера.
У самой Эрин нет ни единой детской фотки.
Внизу племянники и племянницы Джордана, наевшись сладостей из своих рождественских чулок, скакали по гостиной, как попкорн на сковородке. Такое Эрин видела только в кино. В бытность ее ребенком Рождество было днем усердных молитв – никаких подарков, чулок или Санта-Клауса.