Я приехал осенью в деревню Уваровка на западе Московской области в наш деревенский дом, купленный много лет назад моей тёщей у жительницы Можайска, мать которой прожила в деревне, в этом доме на улице 2-я Ленинградская всю жизнь. Мы оставили все её вещи, табуретки, шкафчики, скамейки, занавески и икону с тремя святыми мучениками Гурием, Самоном и Авивом. За окном рос яблоневый сад. Под одной из яблонь, самой старой и покалеченной, с забинтованным стволом, но всё ещё с полными «антоновкой» ветвями, я обнаружил в земле заржавевшую немецкую каску с пулевым отверстием, пуля задела край железа, и, видимо, этот выстрел стал смертельным для солдата. Вокруг на траве лежали упавшие с ветвей яблоки, огромные, яркие, жёлто-зелёные, они наполняли яблочным запахом весь сад. Я набрал в каску яблоки, принёс в дом и положил на кровать. Яблок было так много, что я ходил в сад и долго собирал их, складывая на покрывало. Под вечер в избе стемнело, и мне показалось, что на кровати кто-то лежит. Да это же яблочный человек, как я не узнал его сразу. Имя его, наверно, нет, точно — Apfelmensch. Во время войны в этом саду или где-то рядом проходила линия фронта, и погиб какой-то немецкий солдат, его похоронили неглубоко под этой яблоней. Теперь частичка плоти, ставшая землёй сада, питает дерево и яблоки уже много лет. И в каждом антоновском яблоке есть что-то от этого человека. Я собрал яблоки в корзину, переложив каждое сухим мхом, и стал ждать, когда можно будет увезти яблочного человека на его родину. Пусть хотя бы малая частица, маленькое яблочное семя вернётся на землю, где он родился человеком, вырос, но началась война, его призвали в Вермахт, отправили в Россию, где он нашёл свою смерть. Когда-нибудь я повезу яблоки от своей уваровской яблони в Германию или может быть в Пруссию, раздам случайным посетителям моей выставки ароматную жёлто-зелёную «антоновку». И каждый съест яблоко, в котором живут атомы безымянного немецкого солдата. Так вернётся на родину солдат Apfelmensch и, может быть, мы все на нашей и на той земле забудем ту войну, которая была так безжалостна к нашим отцам.
Прошлым летом в июле, никак на Троицу не попадаю, я навестил наше кладбище, рядом с моими родителями появилась свежая могилка. Здесь покоится Полина Алексеевна Тягунова, 96 лет, по метрике — Пелагея Алексеевна, пусть земля будет ей пухом. Прожила длинную-длинную жизнь, родилась в Нижних Сергах, здесь же и умерла. На жестяном столе Тягуновых красной скатертью лежат иголки стройной сосны, что выросла из могильной земли. И у Александра Ивановича с Ираидой Александровной повсюду лежат иголки, выросла пижма, зеленеют кустики земляники. Я сорвал красную ароматную ягодку, вкус её был такой же, как в детстве. Только печальней, какой-то предвечный незабываемый вкус.