— Где Ярославский?
— В другом домике живёт, у техников.
— Палыч, что произошло? Почему Романец с «телегой» прибежал?
— После вылета 12 февраля, старший лейтенант Ярославский написал в Политотдел фронта, что мы уклонились от боя с восьмёркой «мессеров», и трусливо сбежали с поля боя.
— Не понял! А почему вы должны были вступить в бой? Задание какое было?
— Произвести аэрофотосъёмку района Умани. Задание выполнено. Сняли с двух заходов, пленки сданы в разведуправление фронта.
— Почему два раза снимали?
— Ярославский доложил, что не уверен в качестве снимков узловой станции, могли попасться облака. Я развернулся и ещё раз прошёл над станцией.
— Ты с головой-то дружишь, Палыч? Сбить могли!
— Нет, там, на первом проходе, ахт-ахтов было не густо. Мы высоко шли, на семи километрах.
— Это что, высоко, что-ли?
— Ну, относительно. Всего сорок пробоин с двух заходов.
— А буча из-за чего?
— «Мессера» нас нагнали у Пятихатки, восьмерка 16 полка осталась их сдерживать, а мы и звено «кобр» на пикировании ушли.
— Пострелять мальцу не дали, что-ли?
— Ну, где-то так. Понимаете, Константин Васильевич, он заканчивал Ейское, как лётчик, на Пе-2, а летает штурманом. Видимо, хочет сесть на первое кресло. Во всяком случае, больше всего похоже на это. Постоянно подставляет под удар. В методах и средствах не стесняется.
— Понял, Иван Павлович. Бум думать.
— А что тут думать! Я в эскадрилье с 42 года.
— Успокойся, я не про тебя, Палыч. Я про этого говнюка. Но, Романец пишет, что, дескать, пьянствуете всем экипажем.
— Бутылку принёс Ярославский, выставил, якобы мириться, а через пять минут прибежал боец и позвал его к телефону. Мы его ждали-ждали, потом начали без него, всё остыло. Он так и не появился, зато Романец заходил. После этого я его и переселил отсюда.
— Смысл? Он же опять «телегу» напишет?
— Напишет, «сучность» у него такая! Убрал бы ты его, командир, или совсем, или на «Бостон».
— Я только прилетел, схожу к командующему, поговорю.
— Кстати, поздравляю! Единственное, что жалко, так это то, что у нас не задержитесь. Троим командирам уже ГСС давали, и, почти сразу, переводили на повышение.
— Посмотрим.
Нашёл инженера эскадрильи Силантьева и вооруженца Андреева. Перед самым отлётом в Киев пришёл долгожданный «Спитфайр PR XI», я его ещё не видел, решил узнать, как дела.
— Олег Иванович, что там со «Спитом»?
— Да лучше б не присылали! Союзнички!
— Что так?
— Латанный — перелатанный. Выпуска января 43 года, из первых серий, ни один наш штуцер не подходит, подвесных танков только два. У механизма ВИШ люфт почти 2 с половиной градуса, на шестернях — наклёп. Только, что движок новый, даже не обкатан. Заказал новый винт, ждём. Так что, машина не готова к вылету. И кресло необходимо переделывать: у нас парашютов под него нет, а с ним ничего не прислали.