– Вот, дети мои, глазами своими видите вы, до чего доводит ересь. Неупокоенные не находят себе места даже после смерти. Придались они ереси, отрицая Бога истинного и Матерь Церковь нашу. Как они отринули Господа нашего при жизни, так и Господь отвергает их после смерти и не дарит им упокоения. Господи, прими души детей твоих заблудших. Уверовали они лжепастырям своим, поверили слову каверзному, в темень шли, презрев путь светлый и истинный, помолимся дети мои.
Волков не поленился слезть с лошади, сложил руки, прочёл короткую молитву, осенил себя святым знамением. Солдаты тоже останавливались, молились и тоже осеняли себя и после этого принимались вновь цеплять трупы крючьями и тащить их к костру, с трудом затаскивая их на дрова.
А брат Семион стоя рядом с еретиком, продолжал, да так, что бы тот был вовлечён в разговор:
– Видишь, что бывает с отринувшими Господа, нет покоя им ни в царстве живых, ни в царстве мёртвых.
Еретик сидел на земле, усердно молясь, и глядя на происходящий ужас. Услышав слова монаха, он пробурчал:
– Так у нас в городе, собратьев лишь каждый пятый, а все остальные ваши паписты. Считай вы своих упокаиваите.
Но таким доводом брата Семиона было не взять, он только усмехнулся в ответ и произнёс:
– И поделом братьям нашим, коли не уберегли город свой от ереси, так и разделят участь еретиков пусть. В славном городе Ланне чума была, а еретиков не было, оттого и не бродили мертвецы богомерзкие по улицам Ланна. Оттого и благолепие на улицах Ланна и колокольный звон по утрам, а у вас мерзость и прах на улицах.
Еретику и ответить было нечего, он стал молиться ещё истовее.
Кавалер отошёл от них, заглянул в внутрь ратуши, трупов там уже не было.
– Всё вроде? – Произнёс он.
– Всё, господин рыцарь,– отвечал ему Пруфф,– сорок два мертвеца.
Волков глянул на костёр, солдаты наверх трупы уложить уже не могли, сажали и укладывали вокруг.
– Мало дров, найдите ещё.– Сказал кавалер капитану и крикнул каменотёсу,– всё, н бойся еретик, ратуша очищена, показывай, где ход.
В тёмном углу, у восточной стены, еретик, зажимая нос и стараясь не дышать часто, указал на четыре ступени, что шли вниз и упирались в стену. Вокруг был старый кирпич, а эта стена была из крепкого камня.
– На совесть делали,– сказал Волков, трогая камни и морщась от вони.
– Бургомистр велел делать хорошо, чтобы было тяжко ломать контрабандистам. – Нехотя говорил каменотёс, – За этой стеной ещё перемычка посерёдке хода, да ещё одна стенка у самой реки. Но вам их ломать нет нужды, как эту сломаем так всё – дальше у перемычки свод поломать – и вы в городе.