– То деньги не мои, – отвечал ротмистр. – Быстрее бы от них избавится. – Он покосился на собеседника. – А вы, что, не отдали бы деньги?
– Отдал бы, но я посчитал бы свои затраты и вычел бы их из этих денег.
– Затрат у меня нет, мне жалованье выплачено вперёд до Рождества, мне ещё цитадель два месяца охранять нужно.
Волков подумал, что солдаты этого честного и бедного офицера наверняка набрали себе меди в мешки, но говорить об этом не стал.
– Господин кавалер, – заговорил Брюнхвальд, чуть смущаясь, – дозволите ли спросить?
– Слушаю вас. – Отвечал Волков, начиная догадываться, о чём пойдёт разговор.
– А кем вам доводится одна из дам, что были сегодня там, на переговорах?
Кавалер усмехнулся, его догадка оказалась верной. Брюнхвальд заметил усмешку, насупился:
– Не подумайте чего плохого, я просто поинтересовался.
– Вы не первый и не последний, кто ей интересуется, – всё ещё улыбался кавалер, – и ничего плохого в этом нет. Она красавца.
– Редкая красавица. – Согласился ротмистр.
– Да, из-за неё фон Пиллен нас и пустил в город.
– Что!? – Брюнхвальд вытаращил на Волкова глаза. Старый вояка не всё понимал. – Так кем же она вам доводится?
– Не знаю, кем. Подруга, наверное, я подобрал её в одной замызганной харчевне, она была гулящей девицей, вот теперь со мной ездит, хотя я велел ей ждать меня в гостинице в Ланне.
– Ах, она из гулящих, – понял Брюнхвальд, в его тоне послышалось разочарование, – она у вас вроде маркитантки?
– О чём вы, ротмистр? Маркитантки деньги зарабатывают, а эта только тратить умеет. Но полезна она бывает.
Брюнхвальд замолчал, не стал уточнять, в чём полезность этой прекрасной женщины, а Волков поглядывал на него и с усмешкой думал, что к этому разговору они ещё вернутся.
Ханс-Йоахим Зеппельт, колдун и любитель мертвецов, был существом на редкость мерзким и вонючим, но даже ему какая-то добрая душа дала дерюгу в которую он кутался, пытаясь спрятаться от северного ветра. Он сидел на соломе, привязанный к колесу телеги за шею и дрожал. А отец Семион и брат Ипполит стояли рядом с ним, что-то ему говорили. А он смотрел на них красными глазами и, казалось, не понимал, что ему говорят. Только повторял и повторял:
– Не приму я причастия, нет, не приму я причастия.
Волков позвал к себе попов и спросил:
– Ну, обвинение, готово? Нужно писать решение трибунала.
– Так-то дело минутное, – как-то вяло отвечал отец Семион, – хоть сейчас всё напишем да подписи поставим. Бумаги готовы.
– Ну, так давайте заканчивать дело. Да убираться отсюда.
Брат Ипполит молча поглядел на отца Семиона, сам говорить не решался, а тот вздохну и произнёс: