– Да?– Всё ещё раздражался солдат.– Прямо дом с холопами?
– Это само собой, но я сейчас о другом. Друг мой, Фолькоф, я держу в руках смерть благородных. Им конец, больше они не смогут прятаться за своими дорогими доспехами. Понимаешь? Это их конец. И конец этой сволочи из Хйланда, что слезают со своих гор. Теперь вся эта горская сволочь уже не будет кичиться своими латами, которые стоят сорок коров. И эти имперские ландскнехты тоже спесь поубавят. Понимаешь?
Солдат прекрасно понимал это и от души хотел дать Рохе в морду.
– Ты же сам болтал, что ты идальго,– зло сказал Волков,– говорил, что у вас в терции каждый четвёртый идальго.
– Все наши идальго, и я в том числе, идут в терцию как простолюдины, потому что на коня и доспехи денег нет. А теперь и здешние благородные будут не важнее, чем нищий идальго. Понимаешь о чём я? Эта штука всех уровняет.
Он продолжал трясти кирасой. Солдат грубо вырвал её из рук Скарафаджо и сунул её Рудермаеру:
– Заделаешь дыру, и что б красиво было.
Тот молча кивнул, забирая кирасу. А солдат вырвал из рук аптекаря кожаный мешочек с порохом, пошёл хромая к коню.
Роха, запрыгал на своей деревяшке за ним:
– Ну, что будешь делать? Давай решай, дело верное. Ты не прогадаешь. Мы эти мушкеты будем продавать сотнями.
Волков молчал, Ёган помог ему сесть на коня.
– Ну, что ты молчишь? – Не отставал Скарафаджо, хватая его за стремя.
Солдат нащупал в мешочке с порохом пулю, достал её, она была из свинца и величиной с большую вишню. Он подбросил её на руке и произнёс:
– Приходите к обеду в трактир, я подумаю.
И поехал в город.
– Что он ответил?– Спросил Пилески, подходя к Рохе.
– Сказал, что бы пришли в трактир к обеду,– со вздохом отвечал тот.
– Думаешь, он возьмётся?
– Молись, коли знаешь молитвы, что бы взялся.
– Да мы уже, почитай год молимся,– сказал подошедший Рудермаер.– Да только все смеялись над нами.
– Вот и ещё помолись,– зло сказал Роха.– Он не смеялся. Он думает.
Он всегда думал, чёртов умник.
Во дворец архиепископа ехать было рано, но он всё равно поехал.
Оставил коня в конюшне, поднялся в залу приёмов. Думал, дождётся там назначенного времени, а там уже было много народа. И все важные господа. Не ленились, приходили рано, ждали. А вот ему ждать не пришлось. Монах у пюпитра сразу его заметил, и побежал докладывать канцлеру.
Брат Родерик не поленился, вышел из-за стола навстречу солдату.
– Рад видеть вас, – сын мой тихо заговорил он, улыбаясь,– и рад сообщить, что вопрос ваш решён положительно. Как только я рассказал Его Высокопреосвященству о ваших подвигах, он незамедлительно распорядился об акколаде.