А?
Я немножко очешуела, настолько немножко, что даже забыла о сильных руках Рихта на моей талии.
— Не поняла?
— Вы подписали соглашение, в котором обязуетесь не разглашать события прошлого вечера и всего, что происходило в стенах Ангэр Хайт.
Нет, что-то такое я конечно подписывала, перед тем как началось заседание, но…
Этот стриженый под единичку уже начинает меня раздражать.
— Эта информация касается только Совета, и на Совете будут решать, как ею распорядиться.
А?!
То есть мне никому нельзя сказать, что Мелора сбросила меня с балкона?!
И что, простите, мне тогда говорить?!
— А если скажу?
— Аннулируется ваше право на компенсацию.
О-че-шу-еть!
— Неважно, — негромко произнес Рихт, вторгаясь в калейдоскоп лютой нецензурщины, которая сейчас крутилась у меня в голове. — Я здесь не за этим. Главное, что с тобой все хорошо.
Ну да, главное, а не главное — что? Что они собираются сообщить миру? Что я запрыгнула на перила и случайно поскользнулась?
Потрясающе.
— Танни, — негромко напомнил о себе Рихт.
— Супер! — выдала я, наконец, когда подобрала цензурное слово. Вывернулась из рук Паршеррда и выразительно посмотрела на вальцгардов. — Вы обещали мне приватный разговор.
Они не двинулись с места.
— Обещаю, что не стану ничего разглашать.
Вальцгарды не пошевелились, а вот Рихт шагнул к ним. Не знаю, как ему это удалось, но режим Даармархского включился на раз, словно внутри современного харизматичного парня повернули переключатель «иртхан классический, убойный, лидер высшая категория». Вот этот взгляд, по крайней мере, ни с чем не спутаешь.
— Я хочу поговорить со своей девушкой. Оставьте нас ровно на пять минут.
Два столпа моей безопасности дрогнули, в смысле, развернулись и вышли. Честно, я бы на их месте тоже вышла, уж очень это напоминало приказ. Или что-то вроде.
— Слушай… — сказала я, когда Даармархский, то есть Рихт, развернулся ко мне. — Ты это…
И тут до моей туго думающей после бессонной ночи головушки дошло:
— Со своей девушкой?!
— Должен же я был что-то сказать, чтобы сдвинуть их с места, — Рихт как-то странно на меня посмотрел.
Мне же захотелось провалиться сквозь пол до самого убежища. Картина «проваливания» оказалась настолько яркой, что по коже прошел мороз, а комната качнулась перед глазами. С недосыпа, наверное.
— Я не выспалась, — заявила я, стратегически отступая к дивану. Если падать, то на мягкое и невысоко. — Так что…
— Так что?
— Поэтому до меня туго доходит, и я несу непонятно что.
— Дракона с два, — перебил меня Рихт. — Это я несу непонятно что.
Он шагнул ко мне так стремительно, что я даже опомниться не успела. Обхватил ладонями мое лицо, целуя в губы, настойчиво, но мягко, без лишнего напора. Не желая отпускать, но позволяя отстраниться.