Потом она ждала, когда придет ее двоюродный брат Карим, которого она так любила, вспоминая то чудесное время, когда они вместе росли, их семьи всегда тесно общались, лето в их поместьях на Каспии, с купанием и катанием на яхтах, зимой – катание на горных лыжах под Тегераном; нескончаемые вечеринки, танцы, смех. Карим – такой же высокий, как и его отец, полковник, начальник базы в Ковиссе, и такой же безупречной внешности. Карим у нее всегда ассоциировался с тем первым сентябрьским вечером, когда она увидела этого странного высокого чужеземца с серо-голубыми глазами – глазами, которые засветились тем небесным огнем, о котором пишут поэты, едва он увидел ее…
– Ваше высочество, его превосходительство капитан Карим Пешади просит позволения увидеть вас.
Шахразада весело выбежала, чтобы приветствовать его. Он стоял и смотрел в окно в малой приемной их дома, где стены были все из маленьких зеркал и окон, складывавшихся в художественный персидский узор, а единственная мебель – непрерывная тахта вдоль стен, на ладонь возвышавшаяся над ковром с коротко стриженным ворсом, мягкая, обтянутая прекраснейшей персидской тканью, как и спинка, также раскинувшаяся вдоль всех стен.
– Милый Карим, как чу… – Шахразада осеклась.
Сегодня она видела его в первый раз с того дня, когда, неделю назад, они вместе участвовали в выступлениях в Дошан-Тапехе. Сейчас перед ней стоял незнакомец: натянутая кожа на высоких скулах, мертвенная бледность, темные круги вокруг глаз, щетина на небритых щеках, мятая одежда. Раньше он всегда был безукоризненно одет, выбрит и причесан.
– О Карим, что случилось?
Его рот шевельнулся, но никаких звуков не последовало. Он попробовал еще раз.
– Отец мертв, расстрелян за преступления против ислама, я под подозрением и отстранен от работы, меня могут арестовать в любой момент, – с горечью выговорил он. – Большинство наших друзей под подозрением, полковник Джабани исчез, его обвиняют в измене… Ты помнишь его, тот самый, который повел людей против «Бессмертных», ему тогда еще бо́льшую часть руки оторвало… – (Онемев, она слушала, глядя на него.) – Но это еще не самое плохое, дорогая Шахразада. Дядя… дядя Валик, и Ануш, и маленький Джалал, и Сетаре – все мертвы, их убили, когда они пытались бежать в Ирак на гражданском двести двенадцатом… – (Ее сердце словно остановилось, и мир начал рушиться.) – Истребители-перехватчики сбили их возле иракской границы. Сегодня я был в штабе, ждал там, чтобы ответить на вопросы нашего комитета, когда с нашей базы в Абадане пришел телекс. Эти комитетские сыновья собаки все неграмотные, поэтому они попросили меня прочитать им текст вслух, не зная, что я как-то связан с Валиком, что мы все родственники. Телекс был помечен грифом «секретно», и в нем говорилось, что предатели генерал Валик и генерал Селади были опознаны на месте падения двести двенадцатого по своим удостоверениям вместе с остальными и… и женщина и два ребенка… а нас просили заняться вертолетом, предположительно он из компании Тома, и его угнали, ЕР-НВС…