Учебный год как корова языком слизнула. Мы в этот раз прошли геодезию и картографию со снятием планов местности и использованием приёмов тригонометрии. Ещё старшие пересказывали новичкам астрономию, что прошлой зимой преподал капитан Корн. А я вспомнил про проблему с определением долготы, которую без точного хронометра ни в жизнь не решить. Так, по крайней мере писали в прочитанных мною книгах. Да и метод создания правильного хронометра мне, в целом, известен. Нужно использовать не маятник, качающийся под действием гравитации, которая меняется от одного места к другому, а вращающийся, как в наручных часах, которому сила земного притяжения глубоко до лампочки. Но тут есть масса тонкостей, связанных с сохранностью упругости пружины, которая и является одним из важнейших элементов колебательной системы; и компенсацией температурного расширения металла механизма. Остальное придумал и доходчиво описал Гюйгенс. У нас даже книги его имеются. И читать их мы уже научились – латынь Сонька превозмогла. Вот только есть ли в Ипсвиче часовщик? Потянет ли он такие опыты? Да и как к нему так подобраться, чтобы он не растрезвонил на весь мир полученную информацию?
Ещё была проблема с громким выхлопом мотора, работающего в кузнице. Пришлось клепать из железа бак, куда этот выхлоп и направили. Вот тут и стало понятно, что кроме окиси углерода в этом выхлопе прорва водяного пара, потому что он получается не только от сгорания водорода, но ещё и из воды, которую мы сами же в цилиндр впрыскиваем, регулируя опережение зажигания. Пар, кстати, и тепло отводит лучше любого радиатора или водяной системы охлаждения. Вот тут и приладили на мотор второй цилиндр, на этот раз паровой, клапаны которого привели в действие не от большой шестерни, делящей обороты коленвала пополам, а от малой. Ну а сам выхлоп пустили туда не прямиком, а через накопительный цилиндр. Машина сразу заработала куда как тише. Не резкими взрывными хлопками, а пыхтением. Что же касается прибавки мощности, то её сразу заметили. Кажется на четверть стало больше. Или даже на треть. Корректно измерять её мы не готовились. Ну и паровая добавка стала аналогом маховика, повысив плавность работы всей системы в целом.
Машина эта употребляла любую горючую жидкость. Ром например. И конденсат, полученный Гарри Смитом прожариванием сухих дров в котле перегонной установки, причём даже в смеси со стёкшим на дно дёгтем, который тоже может гореть. Но конденсатом в качестве топлива мы не особенно увлеклись, потому что хранить его приходится в стеклянной посуде, иначе он улетучивается. И имеет отчётливый запах ацетона. Вот если останемся без нефти из-за какой-нибудь заварушки на Ближнем Востоке, тогда и заинтересуемся этим видом топлива. Меня сильнее волнуют производные нефти. Ведь из неё вырабатывают полиэтилен. Помню, что при повышенных давлении и температуре идёт полимеризация, но ведь не просто так – наверняка туда ещё чего-то капают. Катализатор там, или инициатор. Опять же для опытов требуется автоклав – крепкая герметичная емкость, которую можно сильно нагреть, и она от этого не взорвётся. Так есть у нас цилиндры поршневых помп – для их изготовления даже оснастка имеется. А в качестве крышки… ничего подходящего. Сделали, притёрли и даже прокладку свинцовую поставили. Как-то подумалось, что вряд ли потребуется нагревать органическое вещество до более высоких температур, а то оно улетучится вместо того, чтобы слепить свои молекулы в более длинные.