— Какой я поэт! Поэтишка, — смеется Бубешр и зычным голосом начинает нараспев:
Сказал Хумейд валид Мансур: «Когда покину свет,
Какой прием у вас найдет гость, зять или сосед?» —
«Гость? Для него мы режем скот и стряпаем обед.
Зять? Мы добро поделим с ним. Он — наш, различья нет.
Сосед? Он прав или не прав — для нас всегда сосед».
Подростки дымят сигаретами, одобрительно кивают: верно ответила Хумейду его родня!
— Или вот еще, — продолжает Бубешр:
Сказал Хумейд валид Мансур: «В безделье нету прока,
безделье к голоду ведет, с ним — вечная морока.
Найми двоих, купи раба, чьи мышцы без порока,
или верблюдов, что ревут от голода жестоко,
или баранов: откормил — продай в мгновенье ока,
или женись-ка на скупой, чьи предки без упрека,
пусть скажет: „На!“ — но часть еды прибережет до срока».
Слушатели соглашаются: мудрый совет заключен в стихах, ибо настоящая женщина должна быть расчетливой и экономной — иначе не прожить. Бубешр, откашлявшись, начинает новую притчу:
— У Ганима аль-Хакими не было именитого предка, не было связей ни с нахдийцами, ни с родом касири, ни с йафиитами или с кем-нибудь из племен, ну, скажем, с мурра, что из аль-джаада, или там с сейбан. Был он сам себе племя и жил в долине Мих. На состязании певцов его спросили: «Ты из каких будешь?» И он сказал:
Я — аль-Хакимн, сын Саба, чей предок Сим.
Наш род от Ноя, чей отец Шилих.
Мы живем набегами, засим
возвращаемся домой — в долину Мих.
Затем Ганим взял в жены одну женщину из рода йамани, жившую в деревне Сфуля, и вернулся с ней в Хаджарейн, а была у него большая борода. По утрам жена давала ему лепешку с маслом и молоком, и, завтракая, он пачкал маслом бороду. Пошел он снова к людям из рода йамани, чтобы жениться еще раз, а ему говорят: «Давай состязаться, о Ганим, кто скорее зажжет фитиль своего ружья!» А у него было с собой ружье, и он их победил. Тогда говорят: «Давай ртами!» То есть надо было взять кремень в рот и выбить из него искру кресалом. Он сказал: «Давай!» — и его борода вспыхнула. И он сказал, обращаясь к ней: «Если бы ты, борода, была дома, по тебе текло бы масло». Утром напали на йамани враги из рода бишр, и он сражался на стороне тех, кто оказал ему гостеприимство. И попали в него две пули: пуля попала ему в правую руку, и пуля попала ему в левую руку — и Ганим произнес:
Говорить не буду, не скажу ничего,
Нету сил сочинять стихи.
Если было бы чем запалить фитиль,
Мы дрались бы, как петухи.
Это одна история, а вот другая, — вещает Бубешр. — Поэт Ганис, что значит «Добычливый охотник», однажды сказал:
Хаджис рядом, едва запою — он со мной,