.
Дуэли на ножах между выходцами из других стран Западной Европы были в Лондоне редкостью, и их можно было пересчитать по пальцам. Так, благодаря газетам мы узнаём о поединке на ножах между двумя немцами, проходившем в Лондоне в январе 1873 года. Вот как описывается эта дуэль: «Два хорошо известных в городе немецких джентльмена не так давно повздорили из-за некой дамы, и, как утверждалось, они испытывали друг к другу настолько враждебные чувства, что не нашли иного выхода, как прибегнуть к поединку. В связи с этим были приглашены секунданты и врач, и дуэль должна была состояться в парке Финсбери. Однако они не получили позволения на проведение поединка в Оговоренном месте, в связи с чем враждующим сторонам пришлось отойти немного дальше, до места, где они были скрыты от случайных зевак высокой изгородью. Утверждалось, что вслед за этим они сражались на ножах с семидюймовыми клинками. Дрались они на дистанции вытянутой руки, лицом к лицу. Глаза их были защищены очками, а три пальца на руке, включая большой, закрыты перекрестьями ножей.
Поединок начался около семи часов, и после первых же выпадов более худощавый дуэлянт дважды ранил своего противника в правое предплечье. Но, по мнению присутствующих, этого было недостаточно, чтобы объявить о прекращении поединка. Схватка продолжилась, и ожесточённые атаки и парирования следовали одно за другим. Дуэлянт, ранее уже добившийся успеха, казалось, начал терять хладнокровие, так как через двадцать минут изматывающего боя он забыл о защите и тут же получил уродливый порез от уголка рта до мочки уха. Тут вмешались врач с секундантами и остановили бой. Дуэлянт, получивший опасное ранение, был доставлен в Немецкую больницу. Всю дорогу он не проронил ни слова, и разговаривать с ним также было запрещено»[1224].
Но в общем и в целом, несмотря на все эти досадные недоразумения с иностранцами и поножовщинами, Лондон XIX века был местом крайне спокойным и безопасным и совершенно не соответствовал нашим представлениям о нём как о смертоносной клоаке, составленным по книгам сэра Артура Конан Дойля. В 2004 году, работая над статьёй о причинах ортодоксальной английской хоплофобии, я задался вопросом: а собственно, почему «жалкие» 5 убийств Джека Потрошителя, совершённые в 1888–1889 годах, когда Лондон уже был огромным мегаполисом, вызвали такой непропорциональный резонанс и ажиотаж? Ведь вряд ли кто-то сегодня вспомнит таких серийных убийц прошлого, как, например, фигурант прогремевшего в своё время «Комаровского дела», московский извозчик Василий Петров, орудовавший в 20-х годах и разложивший по мешкам три десятка человек