— Прости, Салгар. Скажи, а ты узнала Корнея? Ведь он был один из тех, кто охранял Великую княгиню во время того боя.
— Узнала. Потому и пошла с вами. А во время боя нас поначалу охраняли нукеры Кавгадыя, но когда тверская рать начала одолевать, их всех бросили в сечу. Там и погиб Кирсан. А потом князь Юрий увидел, что битва проиграна, и послал своих ближников увезти нас. Только было поздно. Мы в возке сидели, а вокруг так страшно рубились конники — не разберёшь, кто за кого. И твой друг был среди них. Его, я помню, и свалили последним.
— Да, вояка хоть куда…
Меня опять кольнуло в сердце, как будто я был виноват в чем-то.
«А что, не виноват? — сказал мой внутренний голос. — Что ж ты оставил его там, на стене?»
«Но он же сам крикнул, что б я уходил».
«Брось, кто из вас старший?»
«Лучше было б, если всех нас там повязали?» «Или бы все были на свободе!»
«Я что, с ребёнком на руках рубился бы?»
«Не знаю. Знаю только, что вас было двое мужиков, и один даже меч не вытащил».
«Да я на свободе смогу больше Корнею помочь».
«Ты ещё скажи, что заранее предвидел, где больше пользы Корнею принесёшь?»
«Нет, конечно, — сдался я. — Я тогда, действительно, ничего не успел сообразить. Корней заорал, я и кинулся вниз. Но только не от трусости. Я, конечно, не Корней, который головы в бою не теряет, но…».
«Так в чём же дело?»
«Наверное, я пожертвовал Корнеем».
«Ты думаешь это лучше трусости? Да и что тебе бы дало бегство в одиночку? Вот теперь, когда рядом Божьим чудом оказалась Салгар, ты можешь вернуться в Москву. Свидетель смерти княгини теперь есть. Князь Иван тебя даже похвалит! И все согласятся: ради великого дела можно пожертвовать малым!»
«А ты бы чего хотел? Лес рубят — щепки летят. Хочешь, чтобы я снова в княжий терем ворвался?»
«Это не я, это ты хочешь!»
«И не подумаю даже! Князя в остроге держат, там стражников тьма-тьмущая. С Корнеем бы я пошёл острог воевать».
«Не можешь силой — пробуй хитростью».
Я неожиданно натыкаюсь на препятствие. Это худой жилистый зад нашей коровы с торчащими в разные стороны остренькими мослами. Дед Тимофей стоит и странно смотрит на меня:
— С тобой всё ладно, парень?
— А что такое?
— Так то молчишь, а то бормочешь…
— А-а-а, это я так, про себя…
— И про острог?
— Какой острог?
— Не знаю. Наверное, где твоего дружка держат.
— И про острог тоже, — вздохнул я. — Ладно, дедушка, не придавай значения, всё в порядке со мной!
— Это хорошо. Но если опять об остроге думать станешь, то тогда дорогу получше запоминай. Видишь, тропа раздваивается? Направо — Устимов починок, а прямо — Моховские болота. Гиблое место! Ну, а нам тут налево надобно своротить. Тут уж без тропки пойдём. Да недалеко осталось: вёрст шесть или семь, если обходами, а прямо — вёрст тридцать.