— Ну и…
— Не нукай, не запряг. Согласился Михаил показать тебя мне. Но злы на тебя тверяки, так ты их раззадорил — в ложке утопить готовы.
— Что ж не утопили? — сумрачно протянул Корней.
— Мыслю, не хочет сейчас Михаил лишний раз с Юрием цепляться, лета ждёт, в Орду ехать на разбор тяжбы. Да и я просил за тебя. Если б ты чем помог, глядишь, он и сменил гнев на милость. Тебе охотник, у которого вы квартировали, ничего про свою избушку в лесу не говорил? Нет? Ну, что ты, что ты сразу щетинишься? Экий горячий. Это я так, спроста спросил. Знаешь, я ведь, пожалуй, мог бы помочь. Тут про тебя такого мне нарассказывали… А ты парень ничего, и огонь у тебя из ноздрей не пышет и серой не пахнет. Такому помощнику любой князь рад будет. Вот и князь Михаил может по-человечески уважить. Он — строгий, но отходчивый…
Скрипнула дверь, вошёл давешний боярев ближник и, согнувшись, быстро просеменил к столу. В руках он держал большущую пузатую братину, по бокам которой висели три серебряных ковша. На крышке ведёрной посудины, заключавшей в себе, судя по всему, вожделенный боярский квас, и мотавшей Егорку из стороны в сторону, накреняясь, стояло блюдо с мочёной брусникой.
— Тебя только за смертью посылать! — ругнулся боярин и, зацепив ковшичком в братине, залпом выпил.
— Ты, князь, испить не желаешь? Хотя, конечно, квасок не тот… — в этот миг квасок выстрелил в посольский нос — боярин замер на полуслове, повращал глазами, выдохнул и закончил. — Нежели у нас в Ростове.
— Или у нас в Москве, — досказал я, вылезая из-за поставца, за которым битый час просидел, скрючившись в три погибели, укрытый пыльной половицей.
— Чёрт! Чтоб тебя разорвало! — боярина потянуло на святотатство.
Егорка-постельничий вдруг сорвался с места и бросился к выходу. На пути его ждала некстати вытянутая из под стола нога князя Корнея и кстати подвернувшийся мой кулак. Постельничий, ухватясь за расшибленную губу, отполз обратно на лавку. Старичок-посол удивительно быстро разобрался в обстановке.
— Как смеете… — начал он, но, видя что сила на нашей стороне, возмущаться передумал. — Славные, однако, помощнички у князя Ивана! Всю Тверь перебили, теперь вот за своих принялись!
— Здравствуй, Роман Кириллович, — сказал я. — Уж не обессудь, так получилось. Ты скажи своему пареньку — пусть не дёргается. Мы вам зла не хотим. За князем я пришёл.
Корней молчал, переводя взгляд с меня на посла и обратно. Постельничий озабоченно промакивал кровь с губы на край рукава.
— А зачем тебе князь? — посол, не торопясь, полез ковшичком в квас, зачерпнул и, не спеша, осушил. — Кто ж тебе его отдаст? Вот, коли я за него похлопочу, может, Михаил Ярославович и согласится уважить просьбу посла. Глядишь, хоть содержать не в такой строгости станут.