— Кровью пахнут… Ты, Саша, о чём задумался?
— Похоже, знаю теперь, где искать вашего Тархая. А это пахнет похуже: неприятностями. Придётся снова в город идти.
— Фи-и-у, — присвиснул старик. — Ох, и въедливый же ты мальчонка! Плюнь на всё, да как Корней поправится, отправляйтесь домой, на Москву. А я к дочке похромаю. Нет? Ну как хошь…
— Не знай, какой-никакой Салгар я, — сообщил Тархай.
Лавка торговца кониной стояла в длинной череде таких же лёгких дощатых балаганов в мясном ряду тверского торжища. Это были приземистые избушки, в задней части коих помещался склад-ледник. Передняя, открытая, с навесом и прилавком, выходила на длинный и узкий торговый проход. В торговой улице суетился покупательский народ и гремели голоса лавочников, зазывавших глянуть на товар. Отыскать в этой толчее и путанице базарных рядов нужную мне лавку, украшенную для вящей убедительности выструганной из дерева конской головой, оказалось не таким лёгким делом. Тем более, это был не первый облазанный мной вдоль и поперёк базар города. И вот теперь маленький редкобородый татарин, которого я распознал по подробному рассказу Салгар, начинает прикидываться валенком: «Я не я и лошадь не моя!».
Я вздохнул:
— Прости, батюшка, обознался, выходит… Мясца бы мне купить. Вот тот кусочек…
Того мига, на который торговец отвёл свой напряжённый взгляд, чтобы оглянуться на висящую за ним кобылью ногу, мне хватило: я невзначай прижал его руку с зажатым тесаком к столешнице, а у самого его живота очутился мой нож, по размерам самую малость уступавший средней величины мечу. Со стороны могло показаться, что покупатель и продавец о чём-то сговариваются с ухо на ухо. Обычное дело…
— Ножик опусти и шагай в лавку, — прошипел я. — Да не вздумай клёкот поднимать, степной орёл: я не один.
В леднике было сыро и зябко, пахло прелой соломой, которой укрывалось переложенное льдом мясо. Косой луч солнца из слухового оконца прорезал полумрак клети и падал на пол между наших ног. В луче кружились пылинки, поднятые с соломы.
— Так говоришь, ты не тот Тархай, которого эмир Кавгадый оставил ханскую сестру Кончаку охранять?
— Я не…я… — татарин затравлено посмотрел на меня. — Убьют меня, господин. Зачем я тебе?
— Ну, слава Богу, по глазам вижу, вспомнил, кто ты есть. Теперь и привет, который я тебе принёс от Салгар, по месту попадёт. Убить тебя не убьют, ибо я о нашей встрече никому не расскажу. Так что ты ещё не один табун по фунтам распродашь. Если, конечно, не откажешься со мной поговорить.
Кадык под пергаментной кожей торговца дважды прокатился вверх-вниз: