Раб жадно ел под сочувственными взглядами тетушки Мо.
– Не понимаю, как в него столько влазит, – развела руками кухарка. – Целый чугунок съел, а все мало.
– Ему достаточно. Раб, встать! Иди за мной, мы уезжаем.
Лука, поднимаясь, ухватил миску двумя руками и, запрокинув голову, вылил остатки в рот. Ядугара заметил, как сильно раздулся живот донора, и его перекосило от отвращения.
Хорошо, он успел получить свое. То, что имперские лекари выпьют Луку до дна, он не сомневался.
К завтрашнему утру раб Лука Децисиму будет мертв.
Глава 17. Во дворец императора
Поглощенные литры густого ароматного варева тетушки Мо приятно плескались в желудке Луки. Кровь отхлынула от мозга к пищеварительному тракту, и мальчик сонно переставлял ноги, потеряв всякую ориентацию во времени и пространстве.
В их среде, в том квартале, где он провел последние годы, не принято было двигаться против течения. Кора не в счет – сестренка всегда была немного странная, стремясь к чему-то большему, но не понимая, как этого добиться.
Три ночи назад он был парализованным калекой в нищей лачуге, радуясь отвару из картофельной шелухи, и в понимании того Луки все шло своим чередом: он умер, чудом ожил, получил от Колеса некую способность, в суть которой до конца не вникал и не стремился ее использовать. Подлый Карим и его отец Неманья, конечно, сволочи, раз повесили на него вину, но ведь он и правда бросал камни и, возможно, проломил ключицу сыну владельца трактира. А значит, Лука виновен и заслуженно понес наказание. Судья был справедлив, дав возможность выплатить ущерб, и хорошо, что господин Ядугура это сделал, иначе – рудники. А оттуда не возвращаются.
Так думал Лука-калека, четырнадцатилетний Лука-мальчик, чьи знания были на уровне десятилетнего. Этот Лука просто отдался бурному потоку, в который превратилась его жизнь, а способность удивляться всем тем странным вещам, что с ним происходили, выдохлась. Удивление – это эмоция, а после процедуры перелива мальчик впал в апатию, не способный не только удивляться, а вообще чувствовать. Даже судьба матери перестала его волновать.
Но в момент, когда он, направляемый понуканиями Пенанта, пошел за Ядугарой и увидел в зеркале свое отражение, что-то пробилось сквозь наросшую коросту равнодушия. Вернее, кто-то. Та новая личность, что все активнее сливалась с наследием странника Эск’Онегута, ужаснулась. Сколько бы перерождений ни ждало его впереди, но лучше вообще не жить, чем жить так! Отражение показало, в кого превратился мальчик, разум осознал – из-за кого, и мозг начал лихорадочно думать.