Жена лежала, не подавая признаков жизни. Из раны на лбу, заливая ей глаза и лицо, струилась кровь. Первое впечатление – она мертва. Я в отчаянии. Не могу взять себя в руки, тело бьет мелкая дрожь. Вдруг на обочине останавливается черная эмка. И из нее выходит зампред НКВД Прокофьев. (Как потом выяснилось, он возвращался с операции по задержанию легендарного командира Гражданской войны Дмитрия Гая. Гай был необоснованно арестован, его везли из Москвы в тюремном вагоне. На переезде между Хотьковом и Загорском, попросившись в туалет, он выпрыгнул через окно на полном ходу поезда. При падении сильно повредил ногу и ползком далеко, конечно, уйти не мог… Прокофьев руководил операцией захвата.) Он часто бывал на футбольных матчах и, естественно, знал меня.
– Что случилось, Николай?
– Кажется, я убил свою жену.
– Бог с вами, нужно срочно в больницу!
Хотя дело было к вечеру, Прокофьев подключил к моей беде весь персонал мытищинской больницы. Жену забрали в операционную. Я немало видел и испытал в своей жизни, но до сих пор считаю те минуты самыми страшными. Примерно через час вышел хирург:
– Она пришла в себя. Однако месяц придется пролежать в больнице. Думаю, обойдется без серьезных последствий.
Неприятная новость донеслась до Тарасовки. В больницу примчались братья. Как мы грузили мою изуродованную машину и переправляли ее в Тарасовку, помню плохо. Одно могу сказать: с тех пор я за руль не садился.
На следующий день – игра с басками. А у меня перед глазами авария и мучительная мысль, как мгновенно все произошло. До той секунды я считал себя человеком, который умеет владеть ситуацией; после катастрофы понял, что иногда бывают такие повороты, когда все зависит лишь от слепого случая. Сколько раз впоследствии приходилось мне в этом убеждаться!
Но злоключения перед игрой не закончились. В силу особой торжественности момента было решено доставить команду из Тарасовки в Москву на четырех огромных открытых «линкольнах». Их предоставил в распоряжение «Спартака» известный в прошлом конькобежец Николай Иванов, который работал директором автобазы «Интурист». Но «иностранцы» нас подвели. Через какое-то время стали лопаться старые покрышки. Мы то и дело останавливались, возились с колесами, надували запасные камеры. В итоге одну машину пришлось бросить на обочине. Когда мы въехали в Москву, стало ясно, что опаздываем на игру. Повернули с Садового кольца в сторону стадиона «Динамо» и угодили в пробку, образованную нескончаемым потоком машин. По нашей просьбе орудовец разрешил ехать по левой стороне. Ребята стали переодеваться прямо в машинах.