Камо. Агентство «Вавилон» (Пеннак) - страница 3

— Ты здесь, сынок?

Она всегда стучалась к сыну. У них так было заведено — не мешать друг другу.

— Здесь.

Но дверь он не открыл.

— Не поужинаешь со мной?

В магазин он не ходил. Обеда не готовил.

— Я пишу.

Он услышал за дверью смешок.

— Роман?

Он тоже усмехнулся. Ему гораздо больше хотелось поболтать с ней, посмеяться. Но он только ответил:

— Никак нет, мамочка, я пишу моему адресату — мисс Кэтрин Эрншо. Там в холодильнике есть ростбиф!

«Dear Cathy, дорогой ростбиф, именно так у нас во Франции называют вас, англичан: ростбифами! Считается, что вы такие все из себя крутые, что ваш гребаный язык — прямо международная феня. А по-моему, это вообще не язык: в каждой фразе проглатывается половина слов, в каждом слове — три четверти слогов, в каждом слове — четыре пятых букв. Остаток отхаркнуть — как раз на телеграмму хватит.

Прелестная Кэти, любезный ростбиф, у меня есть великая цель: быть единственным, кто не говорит по-английски и говорить не будет! Ты скажешь — зачем тогда эта бодяга? Из-за моей матери. Мы заключили сделку. Я дал себя сделать. И обязан выполнить условие. А вообще мои семейные дела тебя не касаются, иди гуляй в песочек.

Пока, дорогая подруга по переписке. В случае если ты собираешься изучить французский язык, купи себе словарь. Да потолще. И не слишком парься насчет грамматики.

Камо.

Р. S. Может быть, тебе интересно, почему я выбрал адресатом тебя? Агентство всучило моей матери список из пятнадцати имен. И я, зажмурив лупетки, метнул в него циркуль, он воткнулся в твое имя: Эрншо. Прямо в заглавное «Э». Ты ничего не почувствовала?»

Камо вывел адрес самым аккуратным почерком (Кэтрин Эрншо, агентство «Вавилон», абонентский ящик 723, 75013, Париж), наклеил марку и ночью же сбегал опустить письмо в почтовый ящик. Такого веселого завтрака, как на следующее утро, давно уже не бывало. Мать встала пораньше и купила рогаликов, и на работу ушла позже, чем обычно. Они болтали обо всем на свете, кроме английского. Камо обещал приготовить на ужин картофельную запеканку «с мускатом ровно по вкусу», какую готовил, бывало, его отец.

В коллеже он безмятежно объяснил мне:

— Я ей обещал, что напишу, и написал. Не могу же я обещать, что мне ответят…

Настроение у него было превосходное всю неделю. Длинный Лантье под это дело припахал Камо решать за него математику. Наш математик Арен отметил, что Лантье делает успехи. Похвалы с одной стороны, законная гордость с другой — хорошее настроение заразило весь класс, как всегда, когда оно бывало у Камо. Он даже одарил парой-тройкой улыбок мадемуазель Нахоум, нашу англичанку. Она улыбнулась в ответ, назвав его «ту gracious lord».